Никому ни слова - [46]

– Ты сумму своего пенсиона считал? Надеешься на гордую, но быструю голодную смерть?

– Может, и поднимут.

– Только после полного вымирания поколения рабоче-крестьянского офицерства. Кто кого защищает, тот с того и имеет.

После недолгого препирательства я согласился выйти на поиски объекта приложения своих будущих трудовых усилий за умеренное вознаграждение.

Следует отметить, что отношение к пенсии и ее денежному наполнению у офицеров носит традиционно мистический характер. Еще будучи курсантом военного училища, юноша, проникаясь высокими стремлениями и порывами по обеспечению обороноспособности Отечества, рассчитывает на ответную заботу о себе по завершении службы. Частенько, в узких и расширенных кругах, ведет разговоры об оставшихся годах, месяцах и процентах, сулящих в перспективе скромные земные радости, невозможные в период службы. Было принято, что жесткие ограничения на всякую свободу мыслей и деяний, убогий быт, риск здоровью офицеров несколько компенсировались довольно ранней пенсией приличного размера. На фоне практической неактуальности проблемы пенсионного обеспечения для гражданского населения: среднестатистическая продолжительность жизни наших мужчин ну никак не дотягивает до возраста великой халявы. Бывают, конечно, и крепкие мужички-долгожители, но их, к сожалению, немного.

Поэтому представляется весьма обидным и позорным, когда полковничья пенсия рухнула ниже донышка мизерно-минимальной потребительской корзины. О майорских и капитанских достатках при этом лучше и не вспоминать. Они сами только матерятся по этому поводу.

Но вернемся к нашим баранам. Или – к папахам.

Когда я перечислил все свои требования к будущему месту работы, мой соратник однозначно заявил, что таких мест не бывает и быть не может. Более того, если такое возникнет, то подлежит уничтожению, как зона паразитизма и моральной деградации. Возможно, я немного переборщил со своими запросами.

– Будем искать с широким охватом рынка рабсилы, – сказал он и назначил одного из своих офицеров, посетивших его в лечебнице, моим полномочным представителем. – Вот, Сергей, помотайся-ка ты по работодателям за нашего капраза. Глядишь, и самому пригодится. Доклад ежедневно в одиннадцать ноль-ноль.

Итак, я почувствовал, что добро на сход уже почти получено и пора готовиться к гражданской жизни по правилам постперестроечного дурдома. Делу поисков работы очень помогла установка в нашей палате городского телефона. Оказалось, что поступивший недавно в учебный центр Алексея боец является близким родственником одного из видных хозработников госпиталя. Пришлось приложить немало усилий, чтобы прервать поток благодеяний, посыпавшихся на нашу палату, как из прохудившегося мешка с крупой.

Поиски начались с приобретения толстой пачки печатной продукции, предназначенной для облегчения свиданий трудящихся с работодателями. Таких изданий, содержащих многие сотни и тысячи вариантов, оказалось около десятка. Есть выбор. Определив разумный диапазон искомой зарплаты, мы, сменяя друг друга, начали обзванивать фирмы и частных лиц. Моя попытка повысить верхнюю планку доходов была грубовато отвергнута заявлением сокамерника:

– Приличному мужику больше не заплатят.

Сергею было поручено съездить по нескольким адресам и осмотреться на месте. Практически во всех случаях предлагалось явиться лично на собеседование. После некоторого количества заведомо провальных переговоров мы отработали занудливо-тактичный вариант ведения беседы, обеспечивающий получение по телефону максимального объема сведений. Где-то в моих бумагах до сих пор валяется листок-вопросник.

К концу третьего дня стало ясно, что в пределах Садового имеется от пяти до семи мест сбора жаждущих приличных заработков. Эти места располагались в залах дворцов культуры или им подобных заведений и через каждые десять-пятнадцать дней (как проговорилась одна дама) передислоцировались. Квалификация, навыки, возраст и прочие параметры соискателя, судя по разговорам, никого особенно не интересовали. Самое главное, что нам хотели вдолбить с той стороны телефонного канала, это фамилию того, кто посылает безработного на сборный пункт.

– Смотрите, не перепутайте, – четыре раза повторила мне в течение разговора одна из собеседниц, – Сарафанова, запишите, не забудьте и сообщите регистратору, что вы от Сарафановой.

С огромной неохотой, с долгими паузами и туманным словоблудием работообещатели проговаривались, что для занятия ответственной и перспективной должности потребуется внести некоторую незначительную сумму, баксов пятьдесят-семьдесят. Необходимость затрат оправдывалась оплатой обучения или залогом, подтверждающим серьезность намерений соискателя рабочего места. В некоторых случаях на эту сумму обещали по оптовой цене отвалить товар с невиданными, чудесными свойствами для распространения в широких слоях населения с огромной выгодой для распространителей. На вопрос о программе обучения, которое необходимо оплатить для повышения квалификации, одна из собеседниц не без затруднений произнесла:

– Ну, как же. Этот. Минимент же с макретином.

Этот ответ был одним из самых исчерпывающих. Другие, видимо, более подготовленные господа, ссылаясь на конкуренцию и коммерческую тайну, отказывались сообщать подробности по телефону.