Николай Трошин - [5]

ГЛАВА 2

Годы учебы в Пензенском училище. Поиски.

Борьба "нового искусства" со "старым".

Первая мировая война. Революция 1917-го года

Испепеляющие годы!

Безумья ль в вас надежды ль весть?

От дней войны, от дней свободы

Кровавый отсвет в лицах есть.

З. Гиппиус

Николаю шел шестнадцатый год. Заканчивалась учеба в ремесленном училище, наступала дипломная пора. Тема диплома - нефтяной двигатель внутреннего сгорания. Надо было начертить несколько листов, по схемам показать как он работает. Здесь он проявил себя блестяще, поскольку в процессе учебы сильно увлекся черчением. Он успешно защищает диплом и получает звание подмастерья слесарного цеха. В подарок ему вручили этюдник с набором масляных красок и кистей для живописи и пожелали стать художником.. Он был совсем еще юн, но страсть к искусству одолевала его душу, кровь бурлила, бешено стучала в висках. Он задавал себе вопрос: "Что делать?" - и сам себе же отвечал: "Надо учиться". Средств на учебу не было. Ему посоветовали поступить в Пензенское художественное училище при Императорской академии художеств в Петрограде.

Чтобы поступить туда, надо было иметь 4 класса общеобразовательного уровня, а у него было только 3 класса городского училища. Он затосковал, но нашлись преподаватели, которые помогли ему подучиться и сдать экзамен за 4-й класс. Радостный и восторженный, он решил ехать в Пензу. Но тут разразился такой скандал со стороны родственников, что он не знал что и говорить. Бабушка и тетушка категорически были против учебы в художественном училище. Бабушка считала, что он должен продолжить династию рабочей профессии, а тетушка Анна мечтала, чтобы он стал сельским учителем. А в общем-то, у него уже было направление на работу на Коломенский завод в качестве слесаря. И снова он затосковал, и с горечью размышлял о дальнейшей своей жизни, но тут же отгонял от себя эти мысли. Что же делать? И вопреки категорическим запретам своих родственников он самостоятельно решает свою судьбу. Цель - во что бы то ни стало сделаться художником.

Он был еще неокрепшим шестнадцатилетним юношей, но, одержимый своими мыслями, едет поступать в Пензенское художественное училище. На первых порах нужны были хоть какие-то деньги, и он решил обратиться к отчиму, поскольку тетушка в помощи решительно отказала. Особых надежд на отчима он тоже не возлагал: во-первых, у того самого было пятеро детей, а во-вторых, он вообще надеялся только на себя -уж таким он был самостоятельным, целеустремленным юношей. К его удивлению, отчим не отказал и обещал хоть немного помочь. Жил он тогда в Моршанске, что недалеко от Пензы. В хорошем настроении Николай устремляется в Пензу.

Первый экзамен по натюрморту... Дали разные предметы: куб шар, горшки. Наде было сделать рисунок куба. Усердно и долго он рисовал, но не получилось, и в училище он не попал. Он был в страшном отчаянии - и перед отчимом неудобно, и в Рязань возвращаться стыдно. В голову лезли разные мысли: "Может быть, действительно стать слесарем?" Но здесь неожиданно к нему подошел молодой преподаватель и дружелюбно сказал: "Да вы не отчаивайтесь, молодой человек... Суриков тоже не сразу выдержал экзамен в Академию художеств, поступил туда только через год. Я видел ваш рисунок хорош. У вас есть все данные. чтобы стать художником". Эти слова придали ему силы, и, окрыленный ими, он решил остаться в Пензе. Написал письмо отчиму обо всем случившемуся и попросил помочь в устройстве на работу. Вскоре получил ответ, в котором отчим порекомендовал ему обратиться к начальнику железнодорожной станции Пензы. Николай так и сделал. Ему повезло - приняли на работу в контору. Он оформлял графики движения поездов, попутно печатал на машинке. Время было нелегкое, приближалась первая мировая война. Творческой интеллигенцией война воспринималась как мучения распятого мира, обреченного на саморазрушение. Естественно, такое состояние в стране не могло не влиять на проницательного юношу; он чувствовал, что происходит какая-то величайшая человеческая несправедливость. И опять одолевали мысли: "Неужели надо бросать свои мечты?" Он старался отбросить эти мысли, продолжал работать и для себя решил во что бы то ни стало поступить в художественное училище. Приближалось лето, и он поехал к отчиму в Моршанск, чтобы подготовиться к экзаменам. Он упорно шел по тому пути, куда его тянуло с непреодолимой силой.

В Моршанске ему повезло. Он познакомился с молодым художником. Занимался с ним каждый день, и это давало свои положительные результаты. К самому себе Николай был беспощаден, и день и ночь рисовал. Единственное, к чему он стремился,- это научиться правильно передавать в рисунке наиболее характерное в гипсовой модели. Он сам себе подыскивал модель, занимался тщательным изучением ее формы, с тем чтобы правильно передать ее в рисунке. Николай уже знал, что "воспитание на гипсах" давно входило в систему академического рисунка. "На гипсах" воспитывались такие известные художники как Суриков, Иванов, Брюллов, Репин, Врубель и другие.

Так пролетело лето. Закончилась подготовка к экзаменам, и он снова едет в Пензу. Для Николая наступил "судный день": решался вопрос "быть или не быть?". Снова экзамен по рисунку, и опять натюрморт тех же гипсовых моделей. Поступить на этот раз было гораздо сложнее. Шел 1914 год, началась война, и поток поступающих увеличился, потому что училище давало отсрочку от службы. Теперь надо было собрать все силы, умение, чтобы сделать рисунок выразительным. Наконец экзамен был сдан, одержана победа, и Николая зачислили в училище. Это был настоящий праздник, ликование души. Развеялись все сомнения, и с этого момента началось вечное творческое горение. Он был счастлив. "Ну а теперь, Никола,- говорил он сам себе,- засучи рукава и начинай работать. Придется тебе забыть обо всем, уйти с головой в работу, голодать, мучиться, но не сдаваться. Надеяться тоже не на кого. Все решай сам. "Все в табе", как говорил Толстому крестьянин по фамилии Силаев". Обезумевший от счастья, переступив порог училища, Николай первым делом стал осматривать классы. Занятия в училище строились, как и в Академии художеств, по классам. Училище в то время славилось серьезным преподаванием и особенно постановкой рисунка. Характер обучения был академический. Преподавали лучшие ученики И. Е. Репина: академик Н. Ф. Петров, И. С. Горюшкин-Сорокопудов, известные мастера портретов и исторических композиций. Они считали, что главное - рисунок, а живопись и цвет придут сами собой. Как когда-то говорил Энгр, "рисунок содержит в себе более трех четвертей того, что представляет собой живопись". Николай познакомился с классами. Их было много: головной, фигурный, натурный, анатомический и другие. Ничто не ускользало от него, все останавливало его внимание, все интересовало. Его только огорчало, что натурный класс, где будет живой человек, натурщик, будет в конце учебы и что его хрестоматийные знания недостаточны. Он ознакомился с расписанием занятий. По правде говоря, оно было жестким - ни минуты свободного времени: один час специальные предметы, два часа живопись, три часа общеобразовательные, два часа рисунок, вечером подготовка заданий, эскизы, суббота библиотечный день, в воскресенье посещение небольшой картинной галереи, что в здании училища. Николай с упоением ушел в этот мир познаний. Он стал пленником своей учебы - даже в субботу, сидя в библиотеке, он отдавал всего себя изучению общеобразовательных предметов. Часто вспоминал своего преподавателя Н. М. Дубойковского, который внушал ему, что он должен быть образованным человеком. В воскресенье у него еще хватало сил почти целый день пропадать в картинной галерее училища, знакомиться и изучать западноевропейское искусство XVII и русское искусство XIX века.