Николай Трошин - [23]

Это была борьба формы с цветом. Смотрелось все внушительно, масштабно, композиционно. Головы были взяты несколько больше натуры, и все остальное соответствовало им. Краски звучали во весь голос, казались несколько утрированными, но издали сливались в гармонию, создавая сильное впечатление. И все это держалось на реальном рисунке. Это было "буйство глаз и половодье чувств", как говорил Есенин.

Эта картина и все другие полотна 20-х - начала 30-х годов погибли. К сожалению, его творческие устремления пылкой молодости бесследно пропали. Это было трудно пережить. Случилось это так. Его зять, скульптор, отремонтировал бывшую мастерскую С. Коненкова, где потом жил и работал вместе с женой. Он предложил Николаю Степановичу перевезти туда свои работы, так как у того в то время была только маленькая комнатка и места для картин практически не оставалось. Предложение было принято, и Николай Степанович разместил свои картины в мастерской у зятя. К сожалению, никто не заметил, что в том месте, где находилась картины, чуть-чуть подтекало, и только когда увидели пятно на потолке, обнаружили, что холсты от сырости подгнили и краска стала осыпаться. Спасти картины было уже невозможно. Только потом, спустя много лет, он напишет большие полотна на эти темы.

А пока продолжалась работа в студии, продолжались поиски. В этой маленькой лаборатории живописи ставились большие задачи нового советского искусства. Конечно же, большинству людей в то время было не до искусства. В стране все еще царили голод, холод, разруха. Но, несмотря на все невзгоды, в лаборатории чувствовался творческий подъем, работали с энтузиазмом. В студию приносили необходимые предметы для рисования - кто что мог. Кто-то принес гипсовую маску Венеры Милосской, кто-то - череп для изучения анатомии, а кто-то - книги по искусству. В мастерской чувствовался благоприятный для творчества климат. Все считали, что искусство, несмотря на трудности жизни, необходимо как воздух, как проявление духовной жизни народа, а себя считали мобилизованными для этой цели. В студии штудировали книги по искусству: "Что такое искусство" Льва Толстого, Клары Цеткин и Ленин - о роли искусства в послереволюционное время, Поля Синьяка с приложением ученого Шарля Блана - о законах цвета и многое другое. В общем, была живая настоящая творческая жизнь: изучали и работали, работали и изучали. Ставили простые натюрморты из нескольких предметов, в каждом предмете старались понять его конструкцию, увидеть линию силуэтов, ритм предметов, хотя в природе линий не существует. Затем определяли объем, форму, тон, цвет, пластические свойства - и только после этого начинали рисовать. Рисовали все один и тот же предмет, но по-разному, и каждый подчеркивал кажущуюся ему главной пластическую сторону предмета.

Николай и его ученики любили свою студию. Она действительно была лабораторией живописи. Здесь он мог со своими студийцами свободно творить, дерзать, мыслить. Он, как и многие художники, считал, что революция сегодня дает возможность художнику раскрепоститься и стать внутренне свободным. Это все, в принципе, отвечало его мышлению, его духу. Его эмоциональный характер, тонкий, чувствительный ко всему, был очень близок к природе и, как она, вмещал в себе все противоречия жизни. Он твердо верил. что свершившаяся революция должна принести свои положительные результаты в жизни общества в целом и в искусстве в частности. Это были его глубокие убеждения. И действительно, в послереволюционное время, то есть в 20-х начале 30-х годов, происходил перелом в искусстве и мучительная переоценка ценностей. Можно смело сказать, что это время было его и он чувствовал себя в нем как творческий человек в своей стихии.

Между тем работа в студии продолжалась интересно и эмоционально. Однажды неожиданно для себя он получил свой первый серьезный заказ сделать театральный портал для Рязанского театра, который ярко освещенный будет висеть над занавесом прямо перед зрителями. Заказ был интересен, но сложен. Начались приятные волнения, раздумья, поиски. Спустя некоторое время было найдено решение: сделать композицию на декоративный мотив, так чтобы она украшала зал и органично вписывалась в него. Он написал герб молодой республики в своей интерпретации, поскольку окончательно герб еще не был утвержден. На фоне театральных цветных тканей он написал слово "РСФСР" ярко-оранжевыми буквами, расположил их вокруг герба, и они, как фанфары, зазвучали, извещая о рождении молодой республики. Все было ярко, красочно, декоративно. Эскиз портала был одобрен заказчиком. Окончательная работа выполнялась уже всей студией, была выполнена на высоком профессиональном уровне и сдана в срок. Портал повесили, как и предполагалось, над занавесом сцены театра. Так он висел много лет, вплоть до реконструкции театра. Каким-то чудом сохранился эскиз, и позднее Николай Степанович выставил его на своей персональной выставке в Москве (1978). Затем его приобрела Третьяковская галерея.

Вскоре он получает еще один заказ: написать портрет К. Маркса для здания бывшего дворянского собрания. Сделать надо было срочно, чтобы успеть к началу большого совещания работников пропаганды и агитации. Причем нужно было создать такой портрет, чтобы он давал ощущение современности и величия идей вождя. 3адача была далеко не из легких. Николай решил выполнить портрет одной темно-коричневой краской, без всякого украшательства, чтобы тот производил впечатление величественного памятника. "Самое главное,думал он,- это глаза. Они должны быть притягивающими, как живые, как бы говорящими со зрителем".