Николай Кузнецов - [2]

Увидав в потоке беженцев, уходивших на восток, три подводы знакомых крестьян из соседней деревни, наш отец собрал домашний скарб и двинулся в сторону Тюмени…

Курс «гражданской академии», как любил потом говорить сам Иван Павлович, закончился для него внезапно. Колчаковцы, удирая от наседавших красных частей, открыто начали грабить мирное население. Кузнецовы решили остановиться на небольшой железнодорожной станции. Но пока отец раздумывал, как ему добраться обратно домой, колчаковцы отобрали у него лошадей. Глава семьи пошел искать работу. На станции случай свел ого с железнодорожником Неволиным. Узнав, какие пути привели сюда крестьянина, рабочий-большевик высмеял опрометчивый поступок хлебороба. «Ты подумай, – говорил Неволин, – родня ли твоим мозолистым рукам белые барские ручки? По пути ли тебе с теми, кто век сидел на шее трудящихся, а сейчас бежит от гнева народного?»

Не по пути. Это твердо знал теперь крестьянин Кузнецов, насмотревшийся в дороге на бесчинства, которые творили колчаковские банды.

С приходом войск Пятой армии Иван Павлович вступил в ряды красных бойцов, участвовал в боях против колчаковцев, дошел до Красноярска, перенес тяжелый тиф, а в марте 1920 года, как достигший 45-летнего возраста, был демобилизован».

…Учиться Ника Кузнецов начал в 1918 году – в родной Зырянке, а потом перешел в Балаирскую школу. Каждый день отмеривал, и в ненастье, и в стужу, добрый Десяток километров в оба конца.

Учился он хорошо; и вот что характерно: учителя обеих школ и много лет спустя единодушно отмечали редкостную память Кузнецова. За вечер он был способен выучить наизусть без малейшего напряжения почти столько же стихотворений, сколько мог прочитать.

Незаметно подоспело и первое расставание с отчим домом. Осенью 1924 года Ника уезжает в Талицу, маленький городок на берегу речки с очень уральским названием Пышма. Тринадцатилетний паренек за небольшую плату и со своими харчами поселяется здесь на частной квартире. В Талице есть школа-семилетка, а как прежним учителям Кузнецова, так и его родителям давно уже было ясно – парню нужно учиться дальше.

Хоть и невелика Талица, но все же город, не чета Зырянке. Казалось бы, потеряется в новой школе паренек из глухой деревушки, растворится без следа в среде более развитых да бойких товарищей. Но этого не произошло. Новичок очень быстро, причем без нажима, без какого-то к тому особого стремления, в его возрасте вполне оправданного, стал в классе самой заметной фигурой.

Заслуженная учительница Анна Зиновьевна Снегирева, в те годы заведовавшая Талицкой школой, еще тогда записала в свой рабочий дневник:

«Новичок – собранный мальчик, с большими задатками, подготовлен для учебы хорошо, при живости характера на удивление внимателен».

А вот воспоминание еще одного преподавателя Кузнецова – математика Василия Михайловича Углова:

«Кузнецов всегда был подтянутым, собранным. Зимой ходил в полушубке, подпоясанный ремнем с бляхой. На голове носил белую кубанку, надевая ее чуть набок. В классе он всегда был дисциплинирован… Мне казалось, что он из семьи кадровых военных. Об этом говорила его выправка. Постоянная собранность – типичная черта Ники Кузнецова. Вот таким он и остался в моей памяти».

Люди, близко знавшие Кузнецова-разведчика, действовавшие вместе с ним во вражеском тылу, отмечая такие его качества, как изумительные лингвистические способности, умение молниеносно перевоплощаться, обаяние, находчивость, мужество, тоже ставили на первое место в его характере именно собранность и выдержку.

В то время еще не было радио в каждой деревне, не добирались в Зауралье выездные гастрольные труппы, с запозданием и далеко не в каждый дом приходили газеты и тем более журналы. Школа и все, с ней связанное, были потому естественным центром жизни учащейся молодежи. И те скромные кружки, которые зародились тогда в ее стенах – литературный, театральный, музыкальный, – были, по сути дела, своеобразными окнами из деревенской глуши в большой мир. В них, как океан в капле воды, отражалась бурная, кипящая накалом огромных дел жизнь необъятной Страны Советов.

Пареньки и девушки со всем пылом и непосредственностью молодости обсуждали здесь большие и малые события, которые волновали республику, спорили азартно и непримиримо о дальнейшем развитии мировой революции, выносили порой излишне безапелляционные, но всегда искренние оценки внешних и внутренних событий.

И приучались любить искусство – страстное, революционное искусство двадцатых годов. Настоящим событием для всей округи стала постановка отдельных сцен из знаменитой пьесы Тренева «Любовь Яровая». Разумеется, все кружковцы рвались к героическим ролям «своих» – красных, и потому просто поразил их семиклассник Кузнецов, он сам вызвался сыграть… врага, жестокого, умного и циничного белогвардейского офицера. И сыграл. Да так, что дожившие до наших дней участники и зрители этого школьного спектакля и ныне помнят его в этой совсем необычной для подростка, к тому же деревенского, трудной роли. Браться за самое трудное стало навсегда одной из главных черт в характере Кузнецова.