Николай I - [58]
Влияние событий 14 декабря, так же как и последующих революций в Европе, проявилось, с одной стороны, в стремлении императора провести реформы бюрократически-канцелярскими средствами и, по возможности, так, чтобы общество этого не заметило, с другой — в максимальной централизации государственной власти, замыкающейся на личной канцелярии царя. Игнорируя общественное мнение, царь пытался решать поставленные задачи, наивно полагая, что все находится в самодержавной власти. Характеризуя принципы внутренней политики Николая I, историк А. А. Корнилов писал: «…Правительственная система императора Николая была одной из самых последовательных попыток осуществления идеи просвещенного абсолютизма»>{446}. Развивая эту мысль, историк считал, что царствование Николая I — это последовательное, хотя и закончившееся крахом осуществление идей H. М. Карамзина. Как известно, H. М. Карамзин считал самодержавие залогом развития России, иногда резко обрушиваясь на некоторые нововведения недавнего царствования Александра I. Однажды в присутствии Марии Федоровны Николай I, обращаясь к суровому критику, воскликнул: «Пощадите, пощадите сердце матери, Николай Михайлович!» На что Карамзин, не смутившись, ответил: «Я говорю не только матери государя, который скончался, но матери государя, который готовится царствовать»>{447}. Впрочем, простудившемуся 14 декабря 1825 года историографу, к сожалению, оставалось жить недолго. Как отмечал А. И. Герцен, «Карамзин умер, пользуясь до конца своей жизни расположением Николая»>{448}.
Обычно в литературе делается акцент на реакционно-охранительные начала политики Николая I, возобладавшие после 14 декабря. Но на самом деле подавление «мятежа реформаторов» не было поворотным пунктом в области внутренней политики, оно лишь закрепило те тенденции, которые уже наметились в последнее десятилетие или по крайней мере в последние годы царствования Александра Павловича. «Я считаю царствование Николая I, — заявлял В. О. Ключевский, — прямым логическим продолжением второй половины предшествующего царствования»>{449}. Эту же мысль высказывал в своем лекционном курсе С. Б. Окунь. Крах реформаторских планов Александра I в области крестьянского вопроса после неудачи с Секретным комитетом 1818–1819 годов отмечают и современные исследователи, связывающие их с «мощным и вполне определенным сопротивлением подавляющей части дворянства». «Отказавшись от реформ, — пишет С. В. Мироненко, — самодержавие перешло к реакции, которая началась не с разгромом восстания декабристов в 1825 г., как считают многие, а несколькими годами ранее. Именно Александр I начал реакционный курс, а Николай I лишь продолжил начатое старшим братом»>{450}.
Можно только согласиться с утверждением, что события 14 декабря способствовали формированию у Николая Павловича стойкого неприятия как революционного, так и либерального движения. Либералов, или, как их тогда еще называли, «либералистов», он также не любил. Но дело было не только в его личных симпатиях и антипатиях. Он чувствовал поддержку большинства общества. «Одаренный сильной волей и обширным государственным умом, — писал о Николае I граф Д. А. Толстой, — он твердою рукою повел Россию к предположенной им цели, стремясь неуклонно по пути, им избранному, а так как характер этого великого государя был вполне национальным, то и вышло, что Россия не только безропотно, но даже охотно за ним следовала»>{451}. Пожалуй, именно реакция самого общества, его консервативные настроения стали более существенным фактором, нежели «реакционная» политика николаевского правительства, тем более что сам Николай Павлович начал царствовать все же с желанием провести необходимые реформы. Сам он с гордостью мог бы отнести себя к тем монархам, которых он называл «государями-консерваторами». В начале 1848 года, накануне Февральской революции во Франции, когда Европа уже представляла «колоссальную картину все возрастающего потрясения», Николай Павлович отмечал в своем аналитическом обзоре некоторые заслуги ненавистного ему «короля баррикад» Луи Филиппа в борьбе с революционным движением, но считал, что последнего все же нельзя причислить «к разряду государей-консерваторов, так как если он и может искренно разделять их взгляды, он не может обладать их властью»>{452}. У самого же Николая Павловича были и легитимистские принципы, и власть, и даже желание реформ сверху, от имени государя.
В начале царствования Николай Павлович, сознательно расшаркиваясь перед цесаревичем Константином, выбрал для себя неблагодарную, хотя внешне благородно-красивую роль его наместника на троне, возможно, испытывая душевную потребность в постоянном самооправдании. Это в какой-то степени искусственно ограничивало возможности для проведения реформ в наиболее благоприятный период. Мнение Константина Павловича, недовольного самим фактом учреждения Комитета 6 декабря и назвавшего «младшего братца» даже «якобинцем», действительно было важным для Николая I. Весьма правдоподобно свидетельство П. В. Долгорукова, сославшегося на известного деятеля николаевского царствования Д. Н. Блудова: «…Николай Павлович при жизни Константина не считал себя настоящим государем, а лишь, как бы сказать, наместником законного царя Константина; во всем отдавал ему отчет, без совета с ним не предпринимал ничего важного; приказал сообщать ему даже копии с самых секретных дипломатических бумаг, и на совет Кочубея утвердить составленные «Комитетом 6 декабря» проекты Николай отвечал: «Как же я могу сделать это без согласия брата Константина Павловича? Ведь настоящий-то, законный царь — он; а я только, по его воле, сижу на его месте!»
