Николай I - [17]

. Каких-либо последствий эта встреча не имела. Тогда же, 16 декабря 1816 года, эдинбургский лорд-мэр В. Арбатнот представил великому князю молодого литератора Вальтера Скотта, который в честь великого князя сочинил оду на мелодию Гайдна. В этих стихах, напечатанных в тогдашних газетах и вошедших в собрание поэтических произведений Вальтера Скотта, Николай Павлович прославлялся как освободитель Европы от «тирана» Наполеона. Здесь же отмечалось, что отныне Англия и Россия связаны «взаимными интересами, нуждами и опасностями». Однако Вальтер Скотт не был вполне искренен. За два дня до этого, в личном письме к одному из своих друзей, он, упомянув о великом князе Николае, заметил, что ему «не нравится это дрянное имя»^{127}. Между прочим, в своих стихах он предназначал Николаю Павловичу и корону. «К счастью, поэты не оракулы», — холодно отреагировал тогда великий князь, обращаясь к своему адъютанту^{128}.

Среди официальных встреч важными были контакты с принцем-регентом Георгом, не благоволившим к России. Отношения с ним, первоначально натянутые, благодаря Николаю Павловичу стали более дружелюбными. В начале января 1817 года он провел четыре дня у принца-регента в Брайтоне; эти дни были заполнены музыкой и балами, на которые, как писал Г. А. Глинка, «являлись первейшие красавицы в мире»^{129}. Современники отмечали, что своим тактичным и естественным для молодого человека поведением великий князь импонировал тем, с кем встречался. Его облик, напоминающий античных героев, особенно нравился дамам. Успехи великого князя в английском обществе были отмечены русской прессой^{130}. Познакомился Николай Павлович и с русскими англоманами в Англии, прежде всего с русским послом X. А. Ливеном и леди Е. С. Пемброк (дочерью графа С. Р. Воронцова), которая с восторгом описала посещение Николаем Павловичем их замка Вильтон-Хауз.

Четырехмесячный вояж подходил к концу. Уже 3(15) марта 1817 года Николай Павлович оставил Англию, так понравившуюся ему своим консервативным бытом, за исключением разве что митингов в Гайд-парке и прений в парламенте. Он так отозвался об уличных митингах: «Если бы на наше несчастье какой-нибудь злой гений перенес к нам эти клубы и митинги, которые больше шумят, чем делают дело, то я просил бы Бога, чтобы он повторил чудо смешения языков или уже отнял дар слова у тех, кто делает из него такое употребление»^{131}.

На королевской яхте Николай Павлович отбыл из Дувра в Кале. Пребывание во Франции было кратковременным. Через Мобеж, где располагался русский оккупационный корпус под командованием М. С. Воронцова, он направился в Брюссель для свидания с Анной Павловной, затем — в Штутгарт на встречу с Екатериной Павловной, супруг которой Вильгельм I занял к тому времени королевский престол в Вюртемберге. Затем через Веймар Николай Павлович поспешил к даме своего сердца в Берлин, где его принимали как будущего члена семьи. Приятным сюрпризом великому князю было назначение его 5 (17) апреля 1817 года шефом 3-го (в 1819 году его порядковый номер изменится на 6-й) Бранденбургского кирасирского полка. Через три дня, 8 (20) апреля, в Потсдаме состоялась торжественная передача кирасир новому шефу. Николай Павлович, гарцуя на английском гнедом жеребце в прусском кирасирском мундире с оранжевой лентой Черного орла, провел полк церемониальным маршем мимо прусского короля. Это событие нашло отражение в известном групповом портрете Франца Крюгера «Парад в Берлине», над которым живописец, вероятно по заданию Николая Павловича, работал около пяти лет начиная с 1824 года. Тогда же в Берлине великий князь принял участие в военных маневрах в окрестностях столицы и большом параде. Если учесть, что еще ранее Николай Павлович дотошно изучил прусский военный устав, то можно представить, как он поразил офицеров знанием всех деталей службы. Впрочем, на этот раз Николай Павлович пробыл в Берлине недолго и уже 27 апреля (9 мая) вернулся из своего путешествия в Петербург. Все родственники к тому времени были оповещены о предстоящем бракосочетании.

Примерно через месяц после посещения Николаем Павловичем Берлина, 31 мая (12 июня), вслед за ним направился кортеж его невесты. Он ехал медленно и только 9 (21) июня достиг самого восточного города Прусского королевства — Мемеля (Клайпеды). «Мой жених, — напишет впоследствии в своих воспоминаниях Александра Федоровна, — встречал меня у пограничного шлагбаума, с обнаженной шпагой во главе войска…»^{132} В 7 часов утра Николай Павлович предстал перед прусскими войсками, выстроившимися вдоль границы, в блестящем мундире Бранденбургского кирасирского полка. Его встречал брат невесты принц Вильгельм, также с обнаженной шпагой. «Здравствуйте, пруссаки!» — обратился Николай Павлович к эскорту принцессы и поспешил к невесте, протягивая ей руку. «Наконец-то вы среди нас, дорогая Александра, — произнес он шепотом и затем громко, для окружающих, добавил: — Добро пожаловать в Россию, Ваше королевское высочество»^{133}.

О чем думала слегка заплаканная принцесса Шарлотта в карете, запряженной восемью лошадьми, за которой следовали еще 11 карет и повозок с небогатым приданым и небольшой свитой? Возможно, она вспоминала Мемель и то время, когда семилетней девочкой «оказалась здесь вместе с королевской семьей, спасавшейся от Наполеона после Йена-Ауэрштедтского разгрома в 1806 году, трудные годы жизни в Мемеле и Кенигсберге, когда ей на платье выделялось 5 талеров в год, а стол королевской семьи мало чем отличался от стола зажиточного бюргера? Или, может быть, встречу со своим Никсом в 1814 году, когда они признались в своих чувствах, она — отцу Фридриху Вильгельму III, он — брату Александру I. Во всяком случае, именно в это время в ее первом из шести альбомов-дневников появилось несколько записей на немецком языке, но русским алфавитом. Несомненно, она вспоминала и октябрьский день 1815 года, совпавший с празднованием 400-летней годовщины династии Гогенцоллернов и Бранденбургско-Прусского государства, когда Александр I и Фридрих Вильгельм III объявили об их помолвке. В те дни в берлинском театре был дан бал, который открыли вальсом помолвленные. Позднее в России празднование дня рождения Александры Федоровны, который совпадет с днем бракосочетания, всегда будет открываться музыкой этого вальса…