Николай I, его сын Александр II, его внук Александр III - [10]

На другом театре военных действий – Черноморском побережье Кавказа – тоже был одержан успех: 12 июня князь Меншиков взял Анапу, после чего успехи русской армии кончились.

Подводя итоги началу кампании, Николай писал Константину: «Все, что касается этой кампании, представляется мне неясным, и я решительно не могу высказать что-либо определенное относительно моего будущего...»

Через год армия наконец добилась крупного успеха: 25 июня была взята крепость Силистрия. После ее сдачи Витгенштейн был заменен Дибичем, и Дунайская армия быстро пошла через Балканы к Адрианополю, лежавшему в трех переходах от Константинополя. Крепость Адрианополь сдалась без боя, и 2 сентября в ней был подписан мирный договор, по которому к России переходили все Кавказское побережье и устье Дуная. Подтверждалась независимость Молдавии и Валахии, предоставлялась автономия Греции и Сербии, обеспечивалась свобода мореплавания и с Турции взималась контрибуция в сто миллионов золотых рублей.

Дибич и Паскевич стали фельдмаршалами. Поздравляя Паскевича, Николай написал ему: «Кончив одно славное дело, предстоит вам другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшее – усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных».

Тем самым Кавказские войны, начавшиеся еще в 20-х годах XVIII столетия, вступили в свой наиболее жестокий заключительный этап, продолжавшийся еще 35 лет – до 1864 года.

* * *

В следующем, 1830 году, в середине лета, внимание Николая было привлечено к событиям, произошедшим во Франции: 17 июля в Париже началось вооруженное восстание, а через два дня восставшие взяли Тюильрийский дворец и все правительственные здания. Королевские войска частью перешли на сторону народа, частью – бежали из Парижа. 2 августа французский король Карл X отрекся от престола и бежал в Англию. Через два дня на престоле оказался новый король – Луи-Филипп Орлеанский, признанный большинством французов, но не признанный Николаем, считавшим Луи-Филиппа «коварным и вероломным», а кроме того, занявшим трон в обход законного претендента – герцога Генриха Бордосского. Более всего возмутило Николая, что белый флаг Бурбонов тут же был сменен на трехцветный республиканский, и он немедленно приказал не допускать корабли с этими флагами в русские гавани, а если они будут пытаться войти на рейд, открывать по ним огонь. Вслед за тем император собрался порвать с Францией дипломатические отношения и отозвать из Парижа российского посла, а французского – выслать из Петербурга, но, поостыв и побеседовав с французским послом бароном Полем Бургоэном, отменил приказ о стрельбе по кораблям под трехцветным флагом и воздержался от разрыва дипломатических отношений.

И все же ход событий волновал Николая, и у него появилась мысль о создании антифранцузской коалиции. Чтобы узнать настроения австрийского императора и прусского короля, он послал графа А. Ф. Орлова в Вену, а фельдмаршала Дибича – в Берлин. Однако они еще не доехали до мест назначения, как и Австрия, и Пруссия официально признали Луи-Филиппа. Вслед за тем признала его и Англия. Николаю оставалось только последовать их примеру, что он и сделал.

* * *

Между тем осенью 1830 года в Россию пришла эпидемия холеры. Царь сам возглавил борьбу с нею, но дела на Западе отвлекли его от этого. В начале октября он получил известие, что в Нидерландских владениях, где королевой была его сестра Анна Павловна, началась революция. Кроме сообщения, гонец передал Николаю и письмо короля Нидерландов с просьбой о вооруженной помощи против мятежников-бельгийцев, восставших против него в Брюсселе. И Николай тут же послал приказы о приведении армии в боевую готовность.

Вскоре Николай стал получать тревожные известия и из Польши.

Уединенная жизнь, которую вел великий князь Константин в своем загородном дворце Бельведер, полный отрыв его от варшавского общества привели к тому, что восстание 1830 года, начавшееся 17 ноября, застало великого князя врасплох. В этот же день повстанцы должны были убить Константина. В шесть часов вечера, когда уже начало темнеть, двадцать заговорщиков, вооруженных ружьями со штыками, собрались в Лазенках, у Бельведера, а в семь часов направились ко дворцу и, отбросив двух сторожей-инвалидов, ворвались в вестибюль дворца.

Константин, по обыкновению, после обеда спал. Услышав шум и крики: «Смерть тирану!», он выглянул из спальни и тут же увидал мятежников, преследовавших оказавшегося во дворце начальника варшавской полиции Любовицкого. Любовицкий бежал навстречу Константину и кричал: «Спасайтесь, Ваше Высочество!» Константин увидел, как несколько убийц ударили Любовицкого штыками, как тот замертво рухнул, и великий князь в последнее мгновение сумел ускользнуть за дверь, а его камердинер тут же быстро закрыл ее на две прочные задвижки.

Камердинер через соседнюю комнату провел Константина на чердак и спрятал его там. В это время приехавший вместе с Любовицким генерал Жандр выскользнул во двор и стал звать на помощь слуг и солдат.

Заговорщики, не разглядев в темноте, кто собирает защитников, решили, что это Константин, и, набросившись на Жандра, закололи штыками и его.