Николай I. Биография и обзор царствования с приложением - [53]

Новый выбор держав пал на принца Оттона Баварского (1/13 февраля 1832 г.). Инициатива избрания Оттона исходила от Русского двора. 25 апреля (7 мая) т.г. в Лондоне был подписан договор между Россией, Францией и Баварией. По этому договору второй сын короля Людвига, принц Фридрих-Оттон, вступал на греческий престол, и королевское достоинство объявлялось наследственным в его роде. До его совершеннолетия, которое определялось двадцатилетним возрастом (в момент избрания принцу Оттону было 16 лет), управление поручалось регентству из трех лиц, которые должны были быть назначены королем Баварским. Регентству предоставлялось навербовать в Баварии 3500 чел. войска, взамен остававшихся в Греции отрядов трех держав, и пригласить соответствующее количество баварских офицеров для формирования греческого национального войска. Три союзные державы гарантировали Греции заем в 60 миллионов франков. К исходу 1833 г. король Оттон прибыл в Грецию и избрал столицей Афины. Регентство составилось из бывшего баварского министра гр. Армансперга, профессора Мюнхенского университета Маурера и полковника баварской службы Гейдега. Вопрос о конституции в договоре 25 апреля был обойден молчанием. О ней упоминалось лишь в воззвании Лондонской конференции к греческой нации. Народное собрание созвано не было, а в первое министерство, составленное регентством, вошли исключительно видные представители английской и французской партии – и никто из сторонников России. Обещание, данное баварским правительством русскому, о том, что принц Оттон примет православную веру, исполнено не было. С представителями России, адмиралом Рикордом и вновь назначенным посланником Катакази, король и регентство обращалось с обидной холодностью.

Те формы, в какие к 1832 г. отлилось окончательно разрешение греческого вопроса, обусловливали до известной степени и ту политику, какую к этому времени император Николай усваивает по отношению к Турции. Отчасти под влиянием тех успехов, какие были достигнуты Адрианопольским миром, отчасти под влиянием тех неудач, какие постигли в конце концов русскую политику в Греции, и вытекающей отсюда необходимости противодействовать англо-французскому влиянию, он ставит теперь своей целью окончательное утверждение исключительно русского влияния в самой Турции путем защиты существования и целости Оттоманской империи.

Выступить в такой роли дало случай императору Николаю восстание египетского паши Мегмета-Али, который после унижения, понесенного Турцией в 1829 г., сделал теперь попытку выступить в роли истинного охранителя всего магометанского мира и задумывал возродить всемирное значение Александрии. Взоры Мегмета-Али устремились на Сирию как первый шаг в осуществлении этого плана. В 1831 г. он потребовал отдачи этой провинции себе в управление. Не получая от султана Махмута согласия на свои требования, Мегмет-Али двинул в Сирию в конце 1831 г. войска под начальством своего сына Ибрагима-паши. К лету 1832 г. египтяне взяли Сен-Жан-д'Акр и Дамаск; разбив войска султана при Гомсе и Бейлане, они завладели всей Сирией и, заняв горные проходы в Тавре, тем самым были уже на пути в Малую Азию и в Константинополь. Султан обратился с просьбой о помощи к Англии, но английское правительство отклонило эту просьбу. Что касается Франции, то эта последняя вполне определенно склонялась на сторону Мегмета-Али, рассчитывая таким путем увеличить свое собственное влияние в Египте: это стояло в связи с той политикой укрепления своих позиций на африканском берегу Средиземного моря, которую Франция усваивает с начала 1830 г. (Алжирская экспедиция). С другой стороны, предложение о совместном вмешательстве в турецко-египетскую распрю, исходившее от Англии, Австрии и Франции, было отклонено русским правительством, и тогда Порта просила помощи непосредственно у России.

Император Николай отозвался на это охотно. Это соответствовало, во-первых, воспринятой им теперь политике по отношению к Турции. Кроме того, склонный видеть в египетском восстании мятеж вассала против своего законного государя, распространение шедшего из Франции революционного духа, он опасался как дальнейшего распространения революционных идей, так и дальнейших успехов политического влияния Франции на Востоке. Еще до обращения султана к России в ноябре 1832 г., генерал-лейтенант Н.Н. Муравьев был послан государем к султану и Мегмету-Али. Первому он должен был вручить собственноручное письмо государя, порицавшего мятеж и подтверждавшего свою верную дружбу к турецкому правителю. Мегмету-Али высказывалось осуждение, и преподавался совет немедленно прекратить военные действия и вступить в мирные переговоры со своим сюзереном. Отправляя Муравьева, император Николай ему сказал: «Я хочу показать султану мою дружбу. Надобно защищать Константинополь от Мегмета-Али. Вся эта война не что иное, как последствие возмутительного духа, овладевшего ныне Европой, и в особенности Францией. Само завоевание Алжира есть действие беспокойных голов. Ныне они далее распространили влияние свое и возбудили египетскую войну. Надобно низвергнуть этот новый зародыш зла и беспорядка. Надобно показать влияние мое в делах Востока». Одновременно с этим русскому консулу в Египте предписано было снять герб, спустить флаг и прекратить всякие сношения с местными властями, как с мятежными. Когда султан после поражения под Конией обратился с просьбой о помощи к России (22 января 1833 г.), эскадра контр-адмирала М.П. Лазарева в составе девяти судов вышла из Севастополя и 8 (20) февраля вошла в Босфор и стала в заливе Буюк-Дере. Кроме того, из Одессы под начальством вернувшегося Муравьева был отправлен десятитысячный десантный отряд, который и высадился 23 марта (4 апреля), расположившись лагерем в долине при Унхиар-Скелесси. В то же время командующему Дунайской армией генералу П.Д. Киселеву приказано было выдвинуть за Дунай двадцатитысячный корпус.