Николай I. Биография и обзор царствования с приложением - [124]

В области среднего образования исключительные мероприятия выразились в разрушении установившейся в предшествующее двадцатилетие системы классического образования. Еще накануне 1848 г. раздавались голоса о том, что «было бы полезно образованию молодых людей в учебных заведениях дать направление более материальное, которое, занимая их знаниями положительными, не давало бы времени воображению отвлекать их от полезных занятий» (записка 1847 г. Киевского генерал-губернатора Бибикова). С 1848 г. в классическом образовании, с одной стороны, окончательно стали усматривать «обманы воображения», непонимание «народности» и проистекающее отсюда неуважение законов. С другой стороны, эта система оказывалась несоответствующей новым правительственным требованиям ввиду стремления ограничить доступ в университеты, а среднему образованию дать преимущественно законченный практический характер. То, что в системе Уварова имело дополнительное значение, выступило теперь на первый план. Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета от 21 марта 1849 г. вводился новый учебный план гимназии, в основу которого была положена бифуркация курса, начиная с четвертого класса, со специальными дополнительными курсами в старших классах русского языка, математики и законоведения – для поступающих прямо на службу, и древних языков – для тех, кто шел в университет.

Говоря о запретительных и ограниченных мерах, предпринятых под влиянием событий 1848 г., необходимо отметить отношение в это время правительства к дворянству. С одной стороны, было как будто заметно стремление опереться на дворянство и привлечь его на свою сторону. Это сказывалось уже в отстрочке разрешения крепостного вопроса. То же стремление прозвучало и в словах самого государя, сказанных им 21 марта 1848 г. на приеме депутации петербургского дворянства. «Забудем все неприятности, – говорил он, – одного к другому. Подайте между собой руку дружбы, как братья, как дети родного края, так чтобы последняя рука дошла до меня, и тогда, под моей главой, будьте уверены, что никакая сила земная нас не потревожит». С другой стороны, параллельно с этим идут мероприятия, восстанавливающие, до известной степени, обязательную дворянскую службу. Эти мероприятия, имевшие, безусловно, политический характер, коснулись прежде всего западных губерний. Указом 21 апреля 1851 г.для дворян западных губерний были восстановлены обязательная служба и ежегодные смотры. Дети дворян неправославного исповедания, обладавшие не менее чем ста душами крестьян, обязаны были служить с 18-летнего возраста. Неспособные и слабые здоровьем получали отсрочку и числились недорослями до 25-летнего возраста. Разбор дворян должен производиться на ежегодных смотрах генерал-губернаторами. Воспитывавшиеся в учебных заведениях получали отсрочку до окончания курса. Добровольно поступившие на службу могли выходить в отставку, прослужив пять лет; поступившие по принуждению – по прошествии десяти лет. Общей инструкцией 1853 г. генерал-губернаторам предписывалось наблюдать во всех губерниях, чтобы дворяне не находились во вредной праздности, но посвящали себя государственной службе.

К 1851 г. сами сношения с Западной Европой были крайне стеснены сильным повышением платы за заграничный паспорт до 250 руб. вместо 50 и сокращением сроков дозволенного всем русским пребывания в чужих краях.

Указанные выше запретительные и охранительные мероприятия выразились точно так же в целом ряде кар, которым подверглись в то время различные направления общественной мысли и некоторые из существовавших в то время кружков политической окраски. Таково было дело «петрашевцев» – кружка М.В. Буташевича-Петрашевского, в котором участвовал, между прочим, Достоевский, – обвинявшихся в либерализме и социалистических стремлениях, высылка в Вятку Салтыкова-Щедрина и арест Тургенева, ряд цензурных кар, запрещение славянофилам К. Аксакову, Хомякову, Ю. Самарину и Кошелеву печатать свои произведения, закрытие Кирилло-Мефодиевского общества, заподозренного в федералистических стремлениях. За попытку поместить на страницах «Чтений в Московском обществе истории и древностей» перевод сочинения Флетчера «Of the russe common wealth» (Описание России в конце XVI века) названное общество понесло кару: «Чтения» были прекращены, и редактировавший их секретарь общества профессор Московского университета Бодянский, должен был подать в отставку.

Не мешает отметить, что исключительные мероприятия в области цензуры и народного просвещения были встречены, как это позволяет предполагать целый ряд отдельных указаний, в это время несочувственно в среде самих сторонников николаевской правительственной системы. В своих дневниках кн. Меншиков намекает, что одним из поводов к учреждению особого Комитета по делам цензуры был отказ шефа жандармов гр. А.Ф. Орлова сделать лично внушение редакторам журналов. Отставка гр. Уварова, как сейчас было сказано, была вынужденной – после того как для него стало ясно, что созданная им система обречена на разрушение. В своих записках бар. М. Корф отмечает, что установление комплекта студентов возбудило в то время «общее неудовольствие» и даже в людях самых благонамеренных общее сокрушение. Киселев считал крестьянский вопрос «лопнувшим». В указанных исключительных мероприятиях усматривали некоторую растерянность правительства и даже отступление от основных начал строго и последовательно проводимой программы всего царствования.