Николай Александрович Невский - [29]
«Нахлынули сахалинские воспоминания: гигантская растительность южносахалинской тайги; быстрая речка Поронай, по которой он спускался в лодке; старшина айнского селения Мауко Ниседус, с которым вел длинные разговоры… Когда Штернберг пришел к нему, старик ставил у очага длинную заструженную палку.
— Что это такое? Зачем вы их всюду ставите? — спросил Лев Яковлевич.
— Итаку-айну, — объяснил старик, — мы говорим ему, что нужно, он говорит „камую".
„Итаку" означает „посланец", „оратор"; „камуй" — „хозяин", „бог", „дух". Это Штернберг уже знал.
Значит, инау — посланец, передающий духу пожелания людей.
Примитивные племена необычайно ценят искусство красноречия, поэтому инау — олицетворение красноречия. Стружки изображают длинные гибкие языки» 6.
Штернберг продолжал увлеченно работать над айнской проблемой и 13 мая 1905 года сделал предварительное сообщение о результатах своих исследований на заседании Русского антропологического общества.
«Айну — маленькое угасающее племя, некогда занимавшее весь Японский архипелаг, — представляет одну из самых таинственных и интересных этнических индивидуальностей, какие только знает этнография», — говорит Штернберг. Он говорил и о неразработанности вопроса об айнском языке, о недостаточном знании истории этого народа. «Но, быть может, самое интересное в культуре айну представляют их верования и религиозные обряды». Штернберг отмечал, что вся жизнь народа айну заполнена инау — предметами культа, бесчисленными и разнообразными по формам и размерам.
Больше четверти века Штернберг отдал айнской проблеме. Последняя из его работ по айнам увидела свет уже после смерти ее автора. В 1929 году в «Сборнике Музея антропологии и этнографии» (т. VIII) была напечатана итоговая статья «Айнская проблема». В ней,
0 Там же, с. 184.
используя почти четвертьвековой опыт исследования, Штернберг решал одну из самых важных сторон проблемы — вопрос о происхождении айнов, о положении их антропологического типа в расовой систематике. Штернберг явился основоположником так называемой «южной» теории происхождения айнов. Его вывод сводился к следующему: «И географически, и по всему их habitus'y, культурному и физическому, айну необходимо отнести к кругу австронезийских народов… В Австроне-зии, и именно в западной ее части, судя по их бородатое™, была их первоначальная родина, и отсюда начались их долгие странствия и столкновения с другими расами и культурами» 1.
В предварительном своем виде «южная» теория была аргументирована Штернбергом еще в начале века. Излагая свою гипотезу слушателям «приватиссиме», Штернберг еще и еще раз проверял сделанные предположения, подыскивал им все более убедительные доказательства. Но один вопрос оставался безусловно открытым, он касался путей, по которым айны странствовали и сталкивались с другими расами и культурами, прежде чем осели на северных территориях. Даже в наше время, в 70-е годы, ученые считают, что эта проблема остается «белым пятном» в науке о человече-"стве.
«Вопрос о путях распространения предков айнов на Японские острова не может быть решен в настоящее время с полной достоверностью — слишком фрагментарны пока материалы по археологии Филиппинских островов, Тайваня, островов Рюкю» 8. Но науке известны антропологические факты, которые говорят о том, что уроженцы Рюкю обладают по сравнению с японцами других районов страны значительным усилением айно-идных черт. А это означает: предположение о том, что «острова Рюкю входили в маршрут этих древних переселений», вполне реально.
Конечно, нельзя с полной определенностью утверждать, что все остальное Л. Я. Штернбергу было абсолютно ясно: «Их язык стоит совершенно изолированно среди сонмов языков Азии, — писал Штернберг. — Са-
7 Цит. по кн.: М. Г. Левин. Этническая антропология Японии. М„1971, с. 197.
8 Там же.
6 Зак. 474
мая разработка этого языка ждет еще своего научного мастера».
Многое, очень многое ждало своего «научного мастера». Несомненно, длительная командировка Б. Пилсуд-ского и В. Серошевского в 1903 году дала значительный материал для изучения вопроса, но как было бы хорошо иметь возможность создать свою постоянную этнографическую агентуру среди японских айнов, живущих на Хоккайдо! К сожалению, скудный бюджет музея не позволял всерьез думать о решении подобной задачи. Оставалось надеяться на случайные поездки командируемых в страну востоковедов. Штернберг снабжал этих командируемых специальной программой, в которой излагал требования, необходимые к выполнению при сборе этнографического материала.
Когда Николай Невский в 1915 году отправился на двухгодичную стажировку в Японию, он не преминул перед самым отъездом встретиться с Л. Я. Штернбергом, чтобы получить у него последние наставления. Они пришлись очень кстати, когда Невский, может быть неожиданно и для него самого, вошел в тесный контакт с аборигенами Хоккайдо — айнами. Все, что он слышал от своего учителя об этом народе, очень пригодилось ему. Волею судьбы оказавшийся в непосредственной близости к айнам, Невский морально был готов к тому, чтобы заняться языком, этнографией, фольклором этого народа. Айны составили одну из ярчайших страниц в научном творчестве Николая Александровича Невского.
«Я – кара Господня! Если вы не совершали смертных грехов, Господь не пошлет вам кару в моем лице», «Не оставляй в живых того, кто сделал тебе добро, чтобы никогда не быть в долгу», «Высшее наслаждение для человека – победить врага, отобрать его богатства, сжимать в объятиях его жен и дочерей!» – эти слова приписывают великому Чингис-хану. Однако будь он обычным завоевателем, способным лишь на грабежи и убийства, разве удалось бы ему создать колоссальное государство, превосходившее по размерам Римскую империю вдвое, а державу Александра Македонского – в четыре раза?! Если бы Темучжин нес покоренным народам лишь кровь и смерть – разве просуществовала бы Монгольская империя многие столетия после его кончины (а последние чингизиды правили монголами до XX века)? Нет, Чингис-хан был не только беспощадным разрушителем, но и великим созидателем, не только гениальным военачальником, но и ГЕНИЕМ ВЛАСТИ, который установил на завоеванных территориях мир, законность и железный порядок, беспрецедентную свободу вероисповедания и безопасность торговли, создал лучшую почтовую и курьерскую службу, обеспечив неслыханную по тем временам скорость передвижения и передачи информации, превзойти которую смог лишь телеграф!Эта книга, основанная не только на «Сокровенном сказании» о Темучжине, но и других монгольских, китайских, мусульманских источниках, а также сведениях первых европейских путешественников в глубины Азии, восстанавливает подлинную биографию «ЧЕЛОВЕКА ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ» (как назвал Чингис-хана журнал «Тайме») в контексте его великой и кровавой эпохи.
Книга представляет собой научно-популярный очерк, освещающий историю и культуру Тибета с древних времен до наших дней. Привлечен большой фактический материал, обширная литература, в том числе новейшие тибетологические исследования. В очерк вплетен рассказ о трагической судьбе одного из тибетских далай-лам — VI Далай-ламы.
В очерке Е. И. Кычанова предпринята попытка рассказать широкому кругу читателей об исследователях погибшей тангутской культуры, о трудностях, стоявших на их пути, о том, что мы знаем сейчас о тангутах и их государстве.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.