* * *
Маргарита с подругой были уже почти у самых развалин, и Николас решил спуститься с башни. Нужно было спрятать мастерскую на случай, если две сеньоры захотят побродить среди руин. Если бы они, проходя мимо аппаратов, случайно задели их, обе они в тот же миг могли оказаться на вершине Монблана или на каком-нибудь тихоокеанском острове, а это их наверняка не обрадовало бы.
* * *
В один прекрасный день на столе перед Луисой появились вдруг неведомо откуда чашка кофе и гренки. Это удивило даже ее, почти ничему уже не удивляющуюся. А произошло это, когда Николас в кухне поставил названные предметы на маленькую платформу своей новой машины и повернул рычажок.
Переноситься самому оказалось немного труднее. При первых попытках он оставался на своем месте в машине (она стала вместительнее), раздетый до нитки, а его одежда вдруг появлялась в кабинете памплонского губернатора.
Нужна была мастерская побольше. Он устроил ее под навесом, укрывавшим когда-то арсенал ныне полуразрушенного замка. Там он усовершенствовал свою машину и управлять ею стало совсем легко. Теперь он мог переноситься куда хотел. Он побывал на корриде в Сан-Фермине и на шестидневных мадридских велосипедных гонках; и то и другое очень ему понравилось. Сейчас он готовился к еще более трудному путешествию, на этот раз вместе с матерью, на пляж Торремолинок, который расхваливали в попавшемся ему журнале.
Чуть заметное движение руки — и навес и машина исчезли. На их месте росли теперь знакомые сорняки о кистями желтых цветов. Маргарита с подругой внезапна увидели его — он сидел на земле и обдирал веточку лавнды — и сразу прервали свою веселую болтовню.
— Добрый день. Николас, — сказала сеньора Руис-Перис с улыбкой, которую он так любил.
— Маргарита… — ответил Николас.
Это означало, что она красива и что ему приятно ее видеть.
— На солнышке греешься?
— Маргарита…
“Да, — означало это, — да, греюсь на солнышке”. Он не хотел знать, что слова людям обязательно нужно слышать, что восприятию людей доступна лишь грубая вибрация воздуха. Он никак не мог понять, почему для других его язык недостаточен.
— Маргарита, Маргарита… — повторил он лукаво и ласково.
— До свиданья, Николас.
— Прощай, — сказала приезжая сеньора.
Они пошли дальше, и Маргарита взяла под руку свою подругу.
— Это Николас, — сказала она вполголоса.
— Николас?
— Да, наш дурачок.
Николас не отрывал от женщин невыразительного взгляда.
— Маргарита… — прошептал он, ковыряя в зубах веточкой лаванды.
