Никого нет дома - [10]
Что ж это за мистический опыт? Его часто описывают как постижение абсолютного единства всего во Вселенной, которое не охватить ни чувством, ни умом. Нет осознания себя, но лишь того Единого, в котором исчезает всякое разделение на объект и субъект. Это не визионерское видение и не паранормальный контакт - ибо в такие моменты ничего особого не слышишь и не видишь. Мистичность этого опыта не в том, что обретаешь сверхъестественные способности, контроль над тайными силами или доступ к оккультным знаниям. Это переживание часто случается без всяких на то усилий, спонтанно. Тем не менее есть и немалое количество особых методов для жаждущих приобщиться к мистическому единению. Многие из этих методов (как восточные, так и западные) стали составной частью различных религиозных систем и преподносятся как средство достижения духовной свободы. Во всем этом действительно много интересного, но в поисках истинной сути оно способно легко свести искателя с прямого пути на окольные дороги.
В этой книге мы не будем вторить методу какой-либо конкретной традиции. Наша цель - видение, не зависящее от той или иной религиозной или философской системы. Следует взойти на уровень выше любого символического догматизма. То есть найти общее в традициях, область их пересечения, так сказать. Если удастся максимально освободить мистический опыт от всяческих религиозных интерпретаций – достигнем вершины, в которой сходятся все пути. Причём вершина эта - не конечная цель исканий, а скорее отправная точка для перехода в «иное» измерение, вне дуализма. Дабы читатель не стал представлять себе некое подобие рая на этой воображаемой вершине, лучше воспользоваться метафорой очистки луковицы: дело не в конечной цели, а скорее в освобождении от одной идеи за другой. До конца очистив луковицу от слоёв, мы обнаруживаем, что ничего не осталось, - вот о чем речь.
Обитель Свидетеля
Кто знает вечную Таковость,
Имеет обитель в нем для всего.
Лао-цзы
При «взгляде» на возникающие в уме мысли они напоминают образы на незримом экране. Удаётся различить идеи, символы, концепции, желания и страхи - их спонтанное появление в сознании и исчезновение. Без противления, оценки и попытки контроля воспринимая телесные ощущения, меньше фокусируешься на том, что деется на экране, и тогда есть шанс узреть Свет, в котором видятся сами образы. Если безучастно свидетельствовать появление и уход ощущений, без избегания боли или стремления продлить удовольствие, то они словно выходят на освещённую сцену и затем покидают её. Их видишь, распознаешь и отпускаешь.
В связи с этим возникает вот какой вопрос: если удаётся просто свидетельствовать череду своих ощущений, то правомочно ли сказать, что сам ты - и есть эти ощущения? То есть можно ли наблюдать нечто и в то же время этим нечто быть? Может ли объект/воспринимаемое стать воспринимающим субъектом этого объекта? Например, облако. Видит ли оно себя плывущим в синеве небесной выси? Думаю, нет. Облако видишь именно потому, что сам не облако, но свидетель его движения. Субъект, отмечающий объекты. Свет, проявляющий образы. Спонтанно и естественно, ощущения возникают в вечном Настоящем сознания и исчезают.
Все, что о себе знаешь, - лишь объекты собственного сознания. Возраст, внешний вид, национальность, имя, персональные данные - образы, шествующие один за другим пред «оком» сознания. То же справедливо и в отношении чувств. Так что же, в конце концов, Я такое? Если не объекты, не мысли, не чувства? Правомочно сказать: «У меня есть эмоции, желания, личность - но сам я не эмоции, не желания и не эта личность. Я - чистое свидетельствование всего этого».
Свидетель - звучит, возможно, несколько холодно, безлично. Но это ближе к нашей истинной сути, чем что бы то ни было ещё. Осознание свидетельствования имеет, если можно так выразиться, очень знакомый аромат. Обнажив само Пространство наблюдения, вынужден будешь признать, что Оно - намного более «Я», чем обычное, концептуальное представление о себе. Вот почему это называют возвращением Домой. Говорят, это приносит огромное чувство свободы и внутреннего расслабления - но само наблюдающее сознание не есть нечто конкретное, что можно, в свою очередь, узреть. Это - Пустота, вмещающая явленный мир. Великие духовидцы всех времён и народов говорили об этом. И в наших силах это проверить.
Взглянув на собственное эго, вынужден будешь признать, что этим эго быть не можешь. Личность воспринимается в поле сознания наряду с другими объектами. Поэтому она не есть сознание, не есть истинное Я. Иными словами, то, о чем знаешь, не может быть самим тобой; а о том, чем являешься, невозможно знать.
Идея совершенно очевидная - и тем не менее здесь ещё много путаницы и непонимания, особенно в западной философии. Давайте ещё раз подчеркнём различие субъекта (кто мы есть) и объекта (воспринимаемые тело и личность). Объекты - представления ума, ощущения тела, мысли о различных аспектах собственной личности - возникают в поле восприятия субъекта. И все это вполне сводимо в один концепт, именуемый «моё эго». Но нет никаких оснований утверждать, что это эго и есть Субъект с большой буквы. Ибо эго - лишь один из воспринимаемых им объектов. Образ самого себя, формируемый в уме, есть ментальный объект, возникающий и исчезающий. Как он может быть воспринимающим Субъектом? Тело, ум, иные персональные характеристики привычно полагают чем-то глубоко личным, но они - подобно облакам -лишь проплывающие мимо образы.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.