Никогда в жизни! - [18]

– Ну, с этим… с твоим…

– А-а-а… – махнула я рукой, – так это они уже давно запланировали. Я думала, что-нибудь новое случилось в природе. Очаровательный малыш, – продолжала я как ни в чем не бывало, – светленькие волосики и темные глазки, просто прелесть! Представляешь, вес – четыре сто, настоящий богатырь!

Ни за что не доставлю удовольствия этой злюке: ни злости, ни разбитого сердца. Ага! Я оказалась права. Напускной сочувственный взгляд постепенно сменился бешенством. Нет, ей меня не добить, ни за что!

– Вы мне казались хорошей супружеской парой, – заявила она в исступлении.

– Очень хорошей, поэтому мы и теперь хорошо живем, – соврала я не моргнув глазом, а сквозь ресницы мне мерещилась Йоля, обметанная ветрянкой.

Я улыбнулась.

– Даже не думала, что ты так легко с этим смиришься. – В голосе знакомой зазвучало разочарование. – Да, не думала, что ты такая бесчувственная. Нет ничего лучше, чем поддержка другой женщины!

Кто б мог подумать, что еще недавно меня удивляло поведение Маньки! Иногда она работает в одну смену с женщиной, иногда с мужчиной. По ее словам, с мужчинами еще как-то можно договориться. Ведь как быть женщине, которая ходит на службу и занята с восьми до шести? И хочет при этом хорошо выглядеть? Такая женщина выгадывает, как бы ей отлучиться в рабочее время, особенно если наступает затишье. В солярий, например, или сделать педикюр. Если с ней дежурит мужчина, все в порядке, можно прямо сказать: «Иду в солярий, буду через полчаса». Мужчины таких вещей не понимают, но относятся к ним с уважением. Женщины понимают значение слова «солярий», однако должного уважения не проявляет. Еще бы! Она идет, а я нет? У нее есть деньги на всякие там прихоти?!

Манька в таких случаях применяет свой метод. Покрутится-покрутится по лечебнице, убедившись, что никого, кроме нее самой и напарницы, нет, сообщает:

– Надо сходить за ливерной колбасой.

Слово «надо» выражает не прихоть, тем более не желание, а неприятную повинность, что подразумевает: я должна, потому что нечего есть, а также более глубокий смысл: денег хватит только на ливерную колбасу, она и спасет жизнь мне и моей семье. И наконец, то, что лежит на самом дне значений вереницы слов «надо» и «ливерная колбаса»: одно дело, если бы я шла просто за покупками, но у меня тяжелое финансовое положение и ты, наверное, не будешь возражать? Слово «покупки» может также вызвать ненужные ассоциации, например: у тебя в конце месяца еще есть деньги? А отсюда последует простой вывод: если у тебя есть деньги, то и время найдешь, и лучше всего после работы!

В общем, если Маньке надо идти за ливерной колбасой, то, ясное дело, ее напарница вздыхает с сочувствием и говорит: «Ступай». Манька тут же садится в свою новую машину и мчится в солярий. Иногда возвращается красная. В солярии, как известно, иногда загорают, а иногда, неизвестно почему, сначала розовеют.

Я как-то спросила Маньку:

– Неужели напарница не догадывается, что ты была в солярии, ведь невооруженным глазом видно?

– Э-э-э, – ответила Манька, – когда у меня была старая машина, я говорила, что эта колымага – чтоб ей ни дна ни покрышки! – заглохла и мне пришлось ее толкать, вот я и раскраснелась.

До чего умна Манька! Даже если на ней дорогие тряпки, которые совсем недавно вызывали зависть ее коллеги, то теперь, после того, как ей пришлось толкать машину в своем наряде, та испытывала удовлетворение, умело замаскированное сочувствием: «Какой кошмар!»

Приятельница живо вообразила, как напотелась бедная женщина, толкая машину, и ведь никакой самый лучший, современный и качественный дезодорант, защищающий в течение двадцати четырех часов, содержащий микрогранулы, которые обогащаются кислородом, не рассчитан на то, что придется толкать автомобиль. Кроме того, у приятельницы машина получше, ее не надо толкать. В этой связи вопрос о нарядах отступает на второй план, да к тому же на фоне ливерной колбасы.

Но так было когда-то. Теперь у Маньки новая машина, которая не ломается. В солярий она по-прежнему ездит. Я как-то поинтересовалась:

– А что ты теперь говоришь, когда возвращаешься красная как рак?

– А! – ответила Манька, сияя. – Говорю, что меня стукнули. Что у меня климактерические приливы. Она меня еще больше за это любит! Сочувствует, что так рано! Может быть, и мне надо было бы доставить удовольствие моей знакомой: разрыдаться, начать жаловаться, стонать, – ей было бы так приятно, что не ее муж сделал ребенка Йоле. Куда мне – умом не вышла. Теперь вместо сочувствующей приятельницы у меня появился враг. Мне бы следовало подольше пожить у Маньки – многому бы научилась.

ВСЕ ОНИ ОДИНАКОВЫ

В редакции меня окликнул главный:

– Пани Юдита, зайдите на минутку!

Я перепугалась до смерти. Оказалось, он решил предложить мне перейти на ставку.

– Предпочитаю хвалить день по вечеру, – сказал он, – однако, бесспорно, с тех пор, как вы у нас работаете, стало приходить больше благодарственных писем, адресованных именно вам. Взгляните! – и театральным жестом обвел горы корреспонденции, наваленной на письменном столе.

У меня подкосилось ноги. Я узнала голубой конверт в стопке еще не разобранных писем. Голубой нажаловался – как пить дать. Не нужна мне никакая ставка! Не хочу. Я живу в деревне и не могу каждый день ездить в Варшаву. К тому же шеф меня выгонит, как только прочитает письмо от Голубого. Мужчины коварны! Нет чтобы написать прямо мне или вообще перестать закидывать редакцию посланиями, этот бездельник (у кого же еще в этой стране есть время переписываться!) нашел себе развлечение!