Никогда тебя не отпущу - [3]

Меня словно что-то укололо, заставило начать осматриваться. Это были они – они шли к нам. Софи в своем красном купальнике в белый горошек, который мы вместе выбрали. Эндрю переставлял свои длинные мускулистые ноги, шествуя до боли знакомыми размашистыми шагами. Они шли с напитками. У Софи был такой вид, как будто она недоумевала, к чему вся эта суета.

Я вскочила и бросилась к ним, едва не потеряв равновесие на мягком песке, но меня было не остановить. Я подняла Софи на руки, прижалась к ее шее и заплакала.

– Мама, в чем дело?

– Что происходит, Линдси?

Подбежал спасатель:

– Это ваша дочь, сеньора?

– Да-да! – Я опустила ее на песок, прижала руки к ее личику и принялась целовать ее щечки, губки, пахнущий лосьоном от загара носик, ее соленые, сухие как солома волосы.

Эндрю разговаривал со спасателем:

– Простите мою жену за то, что всполошила всех. У нее буйное воображение. – Он улыбнулся и повертел ладонью над головой.

Спасатель смущенно улыбнулся, опустил руку на мое плечо и посмотрел мне в лицо:

– Пейте больше воды, сеньора, sí?[2]

Он оставил нас. Толпа рассеялась, но я чувствовала их осуждение, слышала их перешептывания. Однако я не обращала на них внимания. Софи была со мной. Целая и невредимая, она стояла рядом.

– Я так испугалась, – сказала я ей. – Я увидела твоего дельфинчика в воде.

– Мы с папой играли, и он уплыл. Он сказал, что мы сможем достать его потом.

Эндрю смотрел вдаль поверх воды. Я пыталась прочитать выражение его лица, но на нем были очки. Он должен был разозлиться на то, что я подняла столько шума.

– Его просто унесло, – сказал он. – Думал, что мы больше никогда его не увидим. – Затем он схватил Софи за руку. – Пошли. Давай убираться с солнца.

Мы сидели под зонтиком. Меня все еще трясло, несмотря на то, что солнце светило прямо на нас и я закуталась в полотенца, – я заметила, как Эндрю бросил взгляд на мою мокрую тунику, плотно облегавшую грудь и бедра. Софи сидела рядом со мной, ее рука лежала в моей руке. Она все время поглаживала меня.

– Я в порядке, мама. Все хорошо. Мне так жаль, что ты испугалась.

Эндрю смотрел на меня. Я чувствовала его сверлящий взгляд. Хотела проигнорировать его, но знала, что он пытается вынудить меня посмотреть на него. Наконец я повернулась к нему. В его глазах была злость. И самодовольство.

– Стыдно, – сказал он.

– Почему ты не подождал меня?

– Ты слишком долго возилась. – Он пожал плечами.

– Ты это сделал нарочно. Ты хотел напугать меня.

– Не будь дурой, – произнес он и поднялся. – Ты сама виновата. – Он протянул руку Софи. – Пойдем, милая. Я помогу тебе построить еще один замок из песка.

Я наблюдала, как они уходили. Софи оглядывалась на меня, на ее личике читалась тревога. Я ободряюще улыбнулась ей. Подошел спасатель.

– Все хорошо, сеньора?

– Да-да, отлично.

Я не хотела, чтобы он задерживался возле меня. Вдруг я заметила что-то в его взгляде. Жалость? Или он думал, что я просто глупая блондинка с буйным воображением? Я вспомнила, как металась в воде, какое отчаяние испытывала. Как я дошла до такого? Как я превратилась в женщину, которая не может отлучиться в туалет без страха?

Эндрю набирал в ведерко песок. Они с Софи были одинаково полны решимости. Он почувствовал, что я наблюдаю за ними, легонько махнул рукой и по-дружески улыбнулся.

«Ты все выдумываешь». Так я сказала ему, и он заставил меня заплатить за это.

Но он не просто хотел меня напугать. Он хотел, чтобы я знала: он может забрать ее у меня. В мгновение ока. Однажды, возможно, я выйду в туалет, или отлучусь на минуту, или отправлюсь в магазин, и они исчезнут. Я больше никогда ее не увижу.

Мне придется уйти от него, когда мы вернемся домой. Не осталось больше времени на размышления. Чего бы это ни стоило, как бы рискованно это ни было, я должна забрать Софи у него.

Я медленно подняла руку и послала ему воздушный поцелуй.

Глава 2. Линдси

Декабрь 2016 г.

Я просыпаюсь, в доме тишина. Выбравшись из кровати, я чувствую холодный дощатый настил под ногами.

– Софи?

Она не отвечает. Иногда она довольно рано встает, чтобы поработать над проектом или пойти на прогулку. Она любит рассматривать узоры на снегу и на льду. Я волнуюсь, когда она уходит в лес одна, хотя она надевает туристические ботинки, берет с собой свисток и пытается держаться возле дома, когда чувствует прилив вдохновения.

Дрожа, я плотно укутываюсь во фланелевый халат и шаркая бреду на кухню. Софи зарядила для меня кофеварку и оставила на ней записку.

Извини, мамочка. Снег звал… Целую, обнимаю.

Моя малышка – художница. Я прикалываю записку к пробковой доске поверх других, которые я сохранила, потом проверяю, закрыла ли она дверь и сбросила ли сигнализацию. Она всегда забывает об этом, говорит, мол, ничего ценного у нас все равно нет и красть нечего. Я напоминаю ей, что дело не только в этом.

Включаю душ, такой горячий, что едва выдерживаю его. Помещение заполняется паром, мыльные пузыри кружатся в водовороте вокруг моих ног, их затягивает в сливное отверстие. Мои волосы снова длинные, влажные локоны спадают на грудь. Мысли роятся в голове, когда я обдумываю планы на следующую неделю: каким клиентам понадобится дополнительная помощь перед Рождеством; может, стоит выставить дополнительную вакансию для уборщика. Пожалуй, я смогу расшириться и взять еще одного человека, когда Софи поступит в университет. Мне нравится это чувство свершения. В самом начале были только я, старая колымага и ящик с чистящими средствами. Сейчас у меня четыре штатных работника, и ничто не тянет меня назад.