Никогда не выйду замуж - [39]

Освободив его от обуви и носков, она медленно встала; она гладила его по груди, плечам, спине. И почему только Слоун раньше думал, что мужчины должны раздеваться сами? Что чем скорее, тем эффективнее?

Бережное раздевание наполняло его особым чувством. И хотя он твердил себе, что после того, как она настрадалась вчера, именно он должен бы доставлять ей удовольствие, он подчинялся этой сладкой пытке.

Наконец, когда сердце у него стало гулко стучать, Кейт сняла с него джинсы. А потом и белые плавки.

Обнаженный, пылающий, он потянулся к ней, но она, кажется, решила довести ритуал до пика. Отступив, она стала снимать с себя одежду медленно и соблазнительно, как стриптизерша в парижском «Фоли Бержер».

Он с восторгом смотрел, как она сняла через голову шелковую тунику, и его взгляду открылось нечто кружевное, совершенно обворожительное, непохожее на тот грубый топ, что был на ней в Мэне. Сквозь кружево просвечивали розовые соски в темном ореоле.

– Кажется, пора признать, что мне это очень, очень нравится, – выдавил он.

Она заманчиво улыбнулась.

– Я это купила, когда мы с Блайт ходили покупать ей свадебное платье. – Не спуская с него глаз, с улыбкой сирены на полных губах, она слегка прогнулась, чтобы расстегнуть застежку. На бесконечно долгое мгновенье она замерла, придерживая рукой топик, а потом дала ему упасть на пол поверх его рубашки, обнажив груди, которые Слоуну до смерти захотелось потрогать.

С улыбкой сирены она сняла туфли. Следующей была юбка. Шепот шелка, скользящего по гладкой коже, был самым влекущим звуком, который Слоуну доводилось слышать.

Она стояла перед ним в малюсеньких трусиках, и от этого ноги казались невероятно длинными. Она за руку отвела его к кровати и продолжила нежные пытки.

За несколько последних ночей Кейт хорошо изучила тело Слоуна и касалась его там, где это доставляло ему наибольшее наслаждение, так медленно и призывно, что он мучительно изгибался.

Она плавно соскользнула вниз, и когда ее руки и рот стали покрывать его ласками, Слоун не выдержал, рванулся к ней, прильнул к губам, вдыхая ее аромат.

Желание было сильным, как всегда, но без нетерпения. Слоун и не знал, что вожделение может быть так невыразимо сладко, а страсть так терпелива. Никогда еще он не осознавал свое тело так, как теперь, когда Кейт исследовала его медленно и вдумчиво.

Он принадлежит ей – настолько же, насколько он хочет, чтобы она принадлежала ему.

Прикосновение нежного рта к разгоряченному телу было как освежающий летний ветерок.

– Посмотри, – с трудом выговорил Слоун.

Кейт проследила за его взглядом: зеркало в золоченой раме в углу комнаты отражало сцену волнующую и прекрасную, которую она не забудет до конца своих дней.

Слоун больше не мог переносить интимных поцелуев влажных розовых губ. Он стянул с нее трусики, установил ее колени по обе стороны своих бедер. Глядя в зеркало, как движется ее тело, видя глаза, затуманенные страстью, и сбившиеся волосы, Слоун знал, что навсегда запомнит ее такой.

Он медленно вошел в нее, и они слились, мужчина и женщина, в древнем и прекрасном ритме.

Глава тринадцатая

За два дня до свадьбы Блайт поехала вместе с Кейт в аэропорт встречать Лили.

Они не виделись с подругой по колледжу три года. Глядя на поток пассажиров, Кейт сказала:

– Ты можешь себе представить, что последний раз мы встречались на свадьбе Лили?

– Кажется, это было вчера, – тихо сказала Блайт. Она хорошо помнила тот знаменательный день.

Лили, в колышущемся облаке шелка с ручной вышивкой бисером, что стоило больше, чем вся семейная ферма Пэджетов в Айове, казалась феей, сошедшей с золоченых страниц сказки.

– Держу пари, Лили считала, что это навеки, – сказала Кейт. В тот день Лили выглядела такой счастливой, такой влюбленной.

– Почему она нам ничего не говорила? – удивилась Блайт. – О том, что ее брак оказался неудачным.

Кейт пожала плечами.

– Убей, не знаю.

Всего несколько недель назад Кейт думала о трагической ошибке Лили как о лишнем доказательстве того, что нельзя никому отдавать свое сердце, в ответ получишь только боль. Но это было в прошлой жизни. До Слоуна.

– Грустно думать, что она все держала в секрете. Мы должны были быть рядом.

– Я должна была пристрелить его.

Дискуссию пришлось закончить, потому что появилась Лили, и все трое стали обниматься, целоваться и плакать.

Получили багаж, и Блайт повезла всех в «Венецию» – ресторанчик на берегу океана, где им подали жареных цыплят и пиццу с красным перцем. Конечно, в Лос-Анджелесе есть и более знаменитые места, где можно пообедать, но Блайт подумала об этом маленьком ресторанчике, который когда-то был местом сборищ их пестрой творческой общины.

– Чудесно, – с глубоким вздохом сказала Лили, когда они сели за столик на открытом воздухе.

– Ты, наверно, измучилась. – Блайт внимательно присмотрелась к подруге.

– Полет был очень долгим, – со слабой улыбкой согласилась Лили. Как же она не похожа на ту веселую, солнечную девушку, которую знали Кейт и Блайт! – И беби прыгал всю дорогу от Кеннеди до Лос-Анджелеса. – Она положила руки на округлившийся живот.

– Не верится, что ты беременна, – сказала Блайт. Ей ужасно хотелось потрогать живот, но она не решалась. – Наверно, удивительное чувство? – Но тут она вспомнила, что пришлось пережить Лили в последние месяцы, и виновато притушила всколыхнувшуюся зависть.