Никогда не угаснет - [23]

Вовка Черепок вынул из кобуры пугач, наставил его на бандита и грозно произнёс:

— Сейчас я тебя убью.

Вот тут Инка и должна была ударить палкой о фанерный лист. Она побежала в угол, где, по ее мнению, он должен был стоять. В темноте она больно ударилась коленом о кресло и чуть не упала.

— Проклятый гад! Подлый враг рабочего класса! — снова повторил Черепок свою реплику. В голосе его уже слышалась тревога.

А Инка между тем металась за сценой в поисках фанеры. Ей не хотелось спрашивать у Симы, где этот проклятый лист. Черепок всё ещё стоял с вытянутой вперёд рукой, а пугач его молчал. Положение становилось угрожающим.

— Ты понесёшь сейчас кару! Попомнишь ты красных дьяволят, — быстро и взволнованно зашептала Сима придуманные на ходу слова.

— Ты понесёшь сейчас кару! Попомнишь ты красных дьяволят, — повторил Черепок и с тоской посмотрел на свой пугач. Потом оглянулся назад. Где эта растяпа Инка ходит?

«Бандит», приговорённый к смерти, захихикал. Тогда Черепка осенило.

— Сейчас… Сейчас я тебя убью, — пробормотал он и очень громко, так, чтобы слышали даже задние ряды, выкрикнул: — Пу!

Юра понял, что он убит, закрыл лицо руками и упал на пол, продолжая хихикать.

В это время Инка обнаружила лист фанеры. Он стоял у кресла, просто-таки под носом у неё, а она не заметила. Позабыв о том, что «бандит» уже упал, «сражённый выстрелом». Инка ударила железной палкой по листу. Раздался оглушительный звук, действительно, похожий на пистолетный выстрел, но простодушные, добрые зрители не заметили осечки и долго аплодировали. Эти щедрые аплодисменты спасли Инку. Ей досталось гораздо меньше, чем она заслужила. Черепок только щёлкнул её по голове, а Сима, укоризненно глядя на девочку, сказала:

— Ну разве можно быть такой рассеянной?

— Симочка, они ведь ничего не заметили! — оправдывалась Инка. — И Черепок так хорошо сказал: «Пу!»

После пьесы начались массовые игры, танцы. Взявшись за руки, пионеры, детдомовцы, коммунары стали плясать какой-то очень весёлый танец без названия, с притопыванием ног, хлопаньем в ладоши. Потом все разбились на группки. Лёня, Дима и Черепок оживлённо беседовали с коммунарами, девочки рассматривали Юльку, восхищаясь ею:

— Какая ты симпатичненькая! В тебя можно влюбиться!

А Инка остановилась у стенгазеты «К светлой жизни» и внимательно читала её. Неожиданно тоска закралась в сердце девочки. Она вспомнила о маме, о том, что не увидит её ни сегодня, ни завтра, и ей не захотелось больше ни петь, ни танцевать. Инка незаметно вышла в сад. Неслышно скользил между сухими ветвями деревьев ветер, молчаливыми змейками вились дорожки. В глубине сада, на пригорке был тир. В центре его торчала уродливая деревянная фигура Макдональда в цилиндре. А рядом с тиром вросла в землю замшелая скрипучая скамья.

На скамье сидели Рэм и Сима. Инка хотела подбежать к ним, сказать что-нибудь смешное, но вдруг заметила: голова Симина лежала у Рэма на плече. Свет луны падал на их лица. И Инка увидела, что это счастливые лица. Она поняла это, хотя была всего лишь двенадцатилетней девочкой.

* * *

…Поздно вечером пионеры возвращались из детдома. Они шли уже не строем, а несколькими весёлыми шеренгами и, задрав головы, смотрели на небо, усеянное хрупкими звёздами. Вдруг из подворотни выбежал беспризорник в ватной кацавейке без рукава.

— Эй, шкет! — позвала Липа и пропела: — Оторвали, оторвали от жилетки рукава.

Беспризорник оглянулся, свистнул и исчез. На миг в темноте ночи блеснули синие глаза. Это был Стёпка-Руслан.

Стёпка-Руслан в гостях

Да, это был Стёпка. На следующий день Инка снова встретила его в Николаевском парке у голубого павильона.

— Стёпка-Руслан! А я тебя вчера вечером видела! — радостно проговорила она, улыбаясь мальчику и идя ему навстречу.

— На Брест-Литовском шоссе? — пренебрежительно сплюнул Стёпка. — Это не я был.

— Ты! Ты! А куртка без рукава? Я хорошо заметила! — рассмеялась Инка, вытащила завтрак из сумки и протянула Стёпке.

Подумав минуту, она добавила:

— Я из школы буду в три часа возвращаться. Приходи сюда опять. Я тебе пончик из буфета принесу, хочешь?

— Пончик! Очень нужно, — презрительно скривил губы Стёпка. — Не видал я пончика! Да проваливай ты отсюда, чего привязалась?

Видно, у Стёпки плохое настроение. Инка ничего больше не говорит и, чтобы не опоздать, бегом мчится в школу. После уроков она снова идёт в парк. Стёпка стоит у выхода. Ага! Пришёл всё-таки!

— Давай пончик! — весело говорит он.

Инка достаёт два пончика — один с горохом, другой — с вареньем, и Стёпка их мгновенно уничтожает. Потом они садятся на скамейку, и Инка рассказывает, что было в школе. Была математика. Алантоша Инку не вызвал.

— Алантоша — математик. Это мы его так сокращённо называем, — объясняет девочка. — Потом было собрание школьного кооператива. Отчитывался председатель — Миша Попик. Ох, и досталось на собрании Юре Павлику! Понимаешь, Юрка всё время покупает тетради в магазинчике Дзениса. Частника поддерживает! Разве хорошо это?

Инке хочется, чтобы Стёпка что-нибудь ответил, поддержал разговор, который, ей кажется, она ведёт весьма искусно. Но Стёпка поднимается и, даже не взглянув на девочку, уходит. Какое-то безошибочное чувство подсказывает Инке, что завтра он придёт снова. Так и есть. На следующий день Стёпка снова в парке, на том же месте, у голубого павильона. Так продолжается больше месяца. Ни о чём не сговариваясь, Стёпка и Инка встречаются каждый день в парке. В копилке Инкиной денег всё меньше. Девочка приносит Стёпке то бублик, то бутерброд с колбасой. И хотя эти дары он принимает с удовольствием, но Инка смутно чувствует: не только в этом дело. Просто Стёпке интересно с ней. Иногда он сам задаёт вопросы: