Никогда не сдаваться! Лучшие речи Черчилля - [86]

Виконтесса Астор: Чушь!

Г-н Черчилль: Обратите внимание, благородная леди кричит «Чушь!», притом что она не могла не слышать, как канцлер казначейства [сэр Джон Саймон] только что в своем подробном и обстоятельном выступлении признал, что на данном этапе герру Гитлеру удалось значительно продвинуться вперед и по сути добиться всего, чего он хотел. Мой достопочтенный друг премьер-министр заплатил слишком высокую цену: неимоверным напряжением сил, колоссальными финансовыми вложениями, экстренными мобилизационными мерами и ужасными страданиями британцев он не добился ничего, кроме… (члены палаты (хором): «…Мира!») Вообще-то я надеялся, что мне будет позволено высказать свое мнение в отведенное мне время, и потому я прошу присутствующих выслушать меня. Так вот, самым большим достижением господина Чемберлена в урегулировании Чехословацкого кризиса и ряда других спорных вопросов стало подписание мирного соглашения, но по сути тем самым наш премьер-министр и его зарубежные коллеги избавили германского диктатора от необходимости воровать куски пирога со стола украдкой – вместо этого они преподнесли ему весь пирог целиком, да еще на блюдечке с голубой каемочкой.

Канцлер казначейства, помнится, отметил, что подписанное соглашение впервые заставило герра Гитлера отступить – кажется, именно так он выразился, – пускай и буквально на дюйм. Думаю, вряд ли имеет смысл сейчас после и без того весьма продолжительных дебатов тратить время на поиск коренных различий между договоренностями, достигнутыми в Берхтесгадене, Годесберге и Мюнхене, и выяснять конкретные преимущества нынешнего договора. С позволения членов палаты, я хотел бы проиллюстрировать суть сложившейся ситуации с помощью очень простой метафоры. Сначала на нас наставили пистолет и потребовали фунт. Когда мы его отдали, у нас потребовали еще два фунта, по-прежнему держа нас на мушке. Потом злоумышленник вдруг пошел на уступки и согласился удовольствоваться 1 фунтом 17 шиллингами и 6 пенсами при условии, что за остальную часть причитающегося мы поклянемся никогда не враждовать с ним в будущем.

Теперь я подхожу к вопросу, о котором мне только что напомнили уважаемые члены палаты, – вопросу о сохранении мира. Действительно, на всей планете трудно отыскать более бескомпромиссного и непреклонного борца за мир, чем наш премьер-министр. Вряд ли кто-либо станет это отрицать. Воистину никто и никогда не проявлял столь непоколебимой и твердой решимости в деле сохранения мира. Так оно и есть. Однако я по-прежнему не верю в то, что на тот момент существовала реальная угроза войны Великобритании и Франции с Германией, ведь на самом деле и мы, и французы задолго до подписания соглашения решили пожертвовать Чехословакией. Что касается условий соглашения, с которым к нам триумфально вернулся премьер-министр, – тут, конечно, я не могу не согласиться с тем, что сам этот документ был подписан в последний момент, когда ситуация уже начинала выходить из-под контроля, и лишь личное вмешательство господина Чемберлена могло спасти мир, – но если вспомнить, как складывались события до этого, то нельзя не отметить, что об аналогичных условиях взаимного соглашения мы с легкостью могли бы договориться по самым обычным дипломатическим каналам в любой момент в течение всего прошлого лета. И я бы добавил, что, по моему мнению, если бы чехам сразу сказали, что они будут полностью предоставлены сами себе и ни одна из западных держав не намерена им помогать, то они, скорее всего, смогли бы выторговать у немцев гораздо более выгодные условия, чем те, в которых они нынче пребывают, – на самом деле, трудно придумать положение хуже того, в котором этот народ оказался после стольких ужасных испытаний.

Чего стоит сражение, накануне которого один из противников заранее готов сдаться? Знакомясь с условиями Мюнхенского соглашения, час за часом наблюдая за происходящим в Чехословакии, видя если не одобрение, то по крайней мере терпеливое смирение в отношении всего происходящего со стороны членов парламента, наконец, слушая выступления канцлера казначейства, силящегося убедить нас в том, что иного выбора не было и мы поступили правильно, все, кто сидит по эту сторону палаты общин, включая многих членов парламента от Консервативной партии, рьяно защищающих национальные интересы, ясно осознают, что на самом деле для нас ставки вовсе не были так уж высоки. «Так к чему же тогда вся эта бешеная суета?» – спросите вы.

Решение принимали члены британского и французского правительства. Нам важно осознать, что британское правительство не могло и не должно было решать этот вопрос в одиночку. Я искренне рад, что в ходе дебатов по этому поводу все парламентарии дружно пресекали пустые упреки и всячески стремились не допустить роста взаимного недоверия, – однако при этом мы также должны осознать, что итоговое решение о подписании договора не исходило от британского или французского правительства – это было их общее решение, и потому обе наши страны вместе должны нести за него ответственность. Когда оно было принято – вы можете считать его мудрым, глупым, предусмотрительным или недальновидным, каким угодно, – так вот, как только мы отказались от защиты Чехословакии, не будучи готовы к открытому военному противостоянию с Германией, то по существу могли бы не приводить в действие весь этот громоздкий антикризисный механизм, ограничившись урегулированием этого вопроса по обычным каналам, причем сделать это нужно было еще летом. Мне кажется, нам не стоит об этом забывать.