Никогда не называй это любовью - [110]

Как только Чарлз увидел выражение ее лица, он спросил с тревогой:

– В чем дело? Что случилось? Что-то с кем-нибудь из детей?

Она взяла его за руку. Даже здесь, во дворе парламента, за ними внимательно наблюдали.

– Мы можем где-нибудь поговорить? Чарлз, Вилли наконец сделал это! Он возбудил дело о разводе!

Несколько секунд Чарлз молчал. Потом с облегчением проговорил:

– Ты так напугала меня, Кэт! Я подумал, что с кем-то из детей случилось несчастье!

Она изумленно посмотрела на него.

– Ты что, не понимаешь, что произошло?!

– А что в этом особенного? Разве не этого мы с нетерпением ожидали столько лет? Разве не этого нам обоим хотелось?

Она внимательно рассматривала выражение его лица, которое так хорошо знала. Он и в самом деле был обрадован и приятно взволнован. Но, может быть, за этим возбуждением скрывалась подозрительность, скрытность, осторожность?

– Подожди, я только возьму пальто и саквояж. Мы поедем домой, а по пути поговорим.

Проезжая по веселым, праздничным улицам, украшенным в честь Рождества, а потом ожидая поезда на вокзале Виктории, Кэтрин испытывала страшную головную боль. Ей по-прежнему казалось, что все наблюдают за ними. Она словно воочию видела листок бумаги, лежащий в ее сумочке, – исковое заявление в суд о разводе, О'Ши против О'Ши и Парнелла. Когда они с Чарлзом вместе появлялись на людях, она непременно высоко держала голову. Теперь же ее шея болела от страшного усилия.

Наконец они устроились в удобном купе, и, как только дверь купе закрылась, Кэтрин взволнованно заговорила:

– Чарлз, а что будет с тобой? Ведь этот скандал уничтожит всю твою работу! И как ирландцы воспримут тот факт, что их лидер является ответчиком на суде в деле о разводе?

Он нежно посмотрел на нее, и этот взгляд чуть не разбил ее сердце.

– Бог с тобой, Кэт, ты думаешь только обо мне! Подумай лучше о нас, о Клер, о Кэти. – Он даже не собирался отвечать на ее вопрос о том, что ожидает его.

– Неужели ты не понимаешь, что почти все ирландцы – католики? – возбужденно продолжала она. – Священники и епископы станут твоими злейшими врагами, а ведь не думаешь же ты, что люди не прислушаются к словам своих пастырей?! Этого нельзя допустить, когда ты так близок к успеху! На следующий год это не имело бы никакого значения, но теперь… – Ее голос стал срываться от волнения. – Я не сомневаюсь, что Вилли на этот раз превосходно справится со своей задачей. Он недаром выбрал именно этот момент.

– Ты считаешь, что именно поэтому Вилли поборол угрызения совести насчет своей религии?

– Угрызения совести? Да он никогда не знал, что это означает. Угрызения совести! Он ненавидит тебя и сделает все, чтобы тебя уничтожить. Полагаю, он уже давно это сделал бы, если бы его не устраивала беспечная жизнь на деньги тетушки Бен. Он пришел в неописуемую ярость, узнав, что она ничего не отказала ему в завещании. И он никогда не думал, что я освобожусь от его притязаний и гнусных требований. Даже теперь… – грустно проговорила Кэтрин. Она задумалась о чем-то и спустя несколько минут продолжила: – Я ничуть не сомневаюсь, что от него можно откупиться при помощи соответствующей суммы. Но таких денег нет, и я не уверена, что когда-нибудь удастся их достать. Достать денег, достаточных для того, чтобы он наконец успокоился.

– Кэт, мне нравится то, что ты говоришь. Сейчас у тебя появилась возможность навсегда избавиться от этого человека, и ты это сделаешь. Имей ты хоть миллион фунтов, я никогда не позволил бы тебе дать ему хоть пенни. Кстати, а на какие средства он теперь живет?

– Понятия не имею. Возможно, его содержит Анна. Она всегда сочувствовала ему, к тому же сейчас у нее живут Нора с Кармен. Думаю, что и Джералд там часто бывает.

– Но Анна отнюдь не богата. Я хочу сказать, не настолько, чтобы оплачивать сумасшедшие расходы Вилли. Тебе не хуже меня известны его пристрастия.

Кэтрин быстро взглянула на него.

– О чем ты думаешь?

– Не знаю… Видишь ли, по-моему, тут не обходится без неких подводных течений. Сейчас объясню. Меня всегда озадачивало, зачем Чемберлен поддерживал такого человека, как О'Ши, если только он не рассматривал его в качестве орудия против меня.

От этих слов Кэтрин пришла в ужас.

– Ты хочешь сказать, что, возможно, Чемберлен платит Вилли за то, чтобы тот возбудил дело о разводе?

– Ну, положим, мы никогда не узнаем всю подноготную этой истории. Но если это так, – Чарлз взял ее холодную руку в свою, – то я утверждаю, что этим он оказывает нам неплохую услугу.

– Мы сможем оспорить это дело, – пылко сказала Кэтрин. – Мы сумеем защитить себя. Мы сможем доказать молчаливое согласие, тайный сговор между Вилли и нами. Называй это как хочешь. Перед тем как мы познакомились, Вилли умолял меня быть с тобой как можно более ласковой. Используй свое очарование – вот как он тогда выразился. Да что, собственно, я так разволновалась? Если мне как следует постараться, то я смогу найти дюжину женщин, которые были его любовницами.

– Нет, Кэт.

– Что «нет»?

– Не надо этого делать. Пусть будет так, как есть.

– Пусть будет так?! – не веря своим ушам, воскликнула Кэтрин.

На одной из станций поезд остановился, дверь купе открылась, и вошли две женщины с множеством тяжеленных тюков и свертков. Они сели напротив Кэт и Чарлза и уставились на них.