Никогда не говори мне «нет». Книга 4 - [18]

И всё же моя девочка родилась немного раньше положенного срока. Врач сказал: ничего страшного нет, она быстро догонит в весе и в развитии. Было страшно первый раз взять её на руки, такая маленькая, такая хрупкая. Такая красивая. Ослепительно белая кожа, огромные синие глазки, чёрные курчавые волосики. Она похожа на цветок, нежный, ранимый, прекрасный. Лилия. Лиля – всплыло у меня в голове, как только я задумалась об имени.

– Лейла, – сразу же подобрал похожее имя Рустам.

Хорошо, пусть будет Лейла. Для меня она всё равно Лиля. И она будет знать своё русское имя, будет знать русский язык, побывает в России, такой родной и далёкой сейчас для меня, что щемит сердце при воспоминании. Я всё сделаю, чтобы моя доченька была счастлива!

Мы дома. В Таджикии, как называют местные жители и их любимый президент, зима. Она, конечно, больше походит на нашу позднюю осень. Снега здесь почти никогда не бывает, кроме высокогорных районов, но холодные ветра дуют постоянно. Температура редко опускается ниже нуля, наверное, поэтому в доме не предусмотрено никакого отопления, кроме небольшой печки, на которой можно приготовить еду в особо ненастные дни. Для всех действует основное правило: одеваться теплее. Но как быть с маленьким ребёнком в комнате при температуре не выше плюс пятнадцать? Я заставила принести в спальню электрический обогреватель, хотя он мало помогал, так как электричество здесь часто отключается. И всё же в нашей комнате было теплее, чем во всём доме, поэтому я почти месяц не выношу ребёнка из спальни. Я так боюсь за неё. Она кажется мне такой слабенькой и хрупкой. Всё время спит, мне даже иногда приходится будить её, чтобы покормить. А когда она просыпается сама и начинает плакать, для меня это звучит как музыка, потому что Лиля такая тихая девочка, что я иногда с замиранием сердца прислушиваюсь к её дыханию и трогаю тёплые щёчки, чтобы понять, что она жива.

Почти месяц нас никто не беспокоит, я занимаюсь дочерью, отдыхаю и практически не выхожу из комнаты, так как боюсь оставить ребёнка одного даже на минуту. Родственники с пониманием относятся к моему желанию отгородить слабого ребёнка от всяких опасностей. Не докучают посещениями, свекровь только развесила и разложила вокруг детской кроватки какие-то травы, острые ножи, горький перец, лук и чеснок – предметы, защищающие, по её мнению, ребёнка от злых духов. А так же строго настрого запретила тушить свет в спальне – это тоже один из обычаев. Муж переселился в другую комнату и только заходит к нам иногда утром или вечером, чтобы узнать, как дела. Мне кажется, он боится подходить к дочери, и не хочет прикасаться ко мне, а его приходы напоминают тяжкую обязанность. Мне не нравится это, пытаюсь наладить хотя бы видимость отношений, говорю, что это и его спальня. Он шутит, что в детской ему не место. А свекровь в тот же день поясняет, что мужчине нужно хорошо высыпаться перед работой, а ребёнок будет мешать. Моя тихоня будет мешать?! Но меня особо не волнуют решения мужа и свекрови. Не хочет быть с семьёй – и не нужно. Нам и вдвоём хорошо. Только Медина иногда навещает меня после школы. Она тихонько садится на стульчик возле кроватки и смотрит на свою двоюродную сестричку. Эта девочка становится иногда для меня в роли радионяни. Если она в спальне, я могу безбоязненно выйти по своим делам. Как только Лиля беспокоится, Медина тотчас бежит за мной.

Я понимала, что счастливое время, когда обо мне словно забыли и оставили в покое наедине с дочерью, не может длиться вечно. Через месяц состоялся разговор с мужем, в котором он деликатно намекнул, что я и так достаточно отдыхаю, что в доме полно работы, а мама не справляется, что я молодая и сильная, а мама уже стара и быстро устаёт, и я могла бы с ней ненадолго меняться местами. Я работаю по хозяйству, а свекровь смотрит за ребёнком. И ещё: Лейла не моя собственность, и уже пора подпустить к ней и других родственников. Рустам умеет убеждать, если хочет.

После разговора с ним у меня просыпается комплекс вины: получается, я с дочерью являюсь обузой, так как ничего не делаю. Я соглашаюсь оставлять Лилю с Надирой, пока буду убирать, стирать и готовить. В этот же день детская кроватка перекочевала в спальню к свекрови, а я, выйдя на кухню, обнаружила столько работы, что смогла увидеть ребёнка только ночью. Но жаловаться некому.

Через неделю выяснилось, что мы не соблюли несколько обрядов, касающихся появления ребёнка. Свекровь уверена, именно поэтому девочка такая слабенькая, плохо ест и развивается. И вообще, прошли «чилла» – сорок дней с момента появления ребёнка – теперь следует отпраздновать наречение имени. Иначе все подумают, что с ребёнком что-то не то, и мы его просто прячем. Для меня это значит одно: два дня я не выхожу из кухни, готовя праздничный обед для родственников и соседей, которые соберутся для торжества.

Как проходит само событие, помню плохо, так как не спускаю глаз с малышки, которую держит на руках сначала дед, потом отец, потом её берет очень старый седой старик с трясущейся головой и руками, мулла, и у меня сердце останавливается от страха, что её уронит, пока долго и нудно говорит. Потом о ребёнке забывают, и я наконец-то уношу в спальню, с тревогой всматриваюсь в маленькое личико, трогаю лобик, чтобы убедить себя, что с дочерью всё в порядке.