Никогда больше! - [14]

И все это делалось во имя того, чтобы раз и навсегда покончить с антисемитизмом.

Вот та "Тора", которую Моисеи нашего истэблишмента даровали сынам Израиля в Америке. Вот что стало символом веры американского еврея. Нетрудно было предсказать, к каким результатам все это приведет.

Принципы "вождей" американского еврейства можно сформулировать следующим образом: надо сгладить острые углы где только возможно, смягчить жесткую еврейскую традицию, умерить излишнюю преданность евреев своему народу, их гордость за свою религию, их смешной национализм. На место всего этого они хотели поставить свой принцип: раствориться.

Раствориться — значит стереть все различия между евреем и неевреем. Еврейская традиция учит нас обратному: мы должны быть евреями всегда и повсюду, демонстрируя нашу любовь к собрату-еврею. И именно такой подход дает нам возможность жить в мире с соседями. Когда же евреи начинают сражаться под чужими знаменами — за социальный прогресс, за равноправие, либерализм и т. п., — их связь со своим народом ослабевает. Возжелав стать "гражданами мира", они постепенно перестают ощущать себя евреями.

Эти люди хотели доказать, что евреи ничем не отличаются от других. Им удалось убедить в этом самих себя. Чувство еврейского достоинства становится ненужным, а еврейский национализм — прямой помехой в деле установления любви и братства. Вот чему учили нас наши руководители. Невозможно сохранить Ahават Исраэль, когда тобой руководит принцип: раствориться. Нельзя было, конечно, ожидать от этих людей, что они пронесут чувство национальной гордости через интеграцию, всеобщее братство и равенство и желание сражаться за рождественскую елочку. В их сердцах не осталось места для чувства сострадания к евреям. Ведь Либерализм, Равенство и Секуляризм делают людей равными, почему же мы должны испытывать какие-то особые чувства по отношению к евреям? Когда еврей стремится стать гражданином мира и гуманистом, ему совсем необязательно заниматься специфически еврейскими проблемами. Конечно, советские евреи находятся в нелегкой ситуации, но ведь и в Эфиопии нарушаются права человека. Да, евреи в кварталах бедноты американских городов страдают от преступности. Но разве другие не страдают?

Почему мы утратили желание помогать своим братьям-евреям? Почему мы не протестуем, когда их притесняют? Ответ ясен: когда мы порыва-ем с еврейской традицией, в наших сердцах поселяется чувство равнодушия и апатии к еврейским проблемам вообще. Кто убил в нас Ahават Исраэль, возвышенное чувство любви к своим братьям и сестрам? Мы сами. Мы и наши руководители, которые хотели избежать антисемитизма, растворившись среди неевреев.

Есть и еще одна причина.

Тот, кто слишком много печется о собственном благополучии, неизбежно ослабляет узы Ahават Исраэль. Слишком много внимания мы уделяем нашим узким проблемам и все менее способны чувствовать сострадание к другим. Это не значит, что мы совсем не думаем о своих братьях. Но это значит, что любое событие мы оцениваем с той лишь точки зрения, насколько хорошо или плохо от этого будет нам лично, а не всему народу. Решившись на тот или иной шаг, мы сперва застраховываем себя от всякой опасности, а если это невозможно — не делаем ничего. Ведь будучи благоразумным человеком, я обязан подумать о том, как то или иное действие отразится на моем бизнесе. Я должен учесть возможные реакции родственников и близких. И главное — что скажут люди?

Среди всех мифов самый любимый и оберегаемый — Респектабельность. Если еврей ведет себя респектабельно, то антисемитизм не коснется его. Из всех американских золотых тельцов Респектабельности поклонялись наиболее страстно. На этом, ни на чем ином, только на этом строится весь ход мысли: что скажут гои? Как часто мы не можем помочь евреям, так как это оказывается "неприемлемо", "не по-еврейски", "рисковано"! Как часто мы сидим сложа руки, потому что наши действия могут не понравиться "им". Как "они" отнесутся к нашим поступкам? Чувствительность к тому, что скажут или подумают окружающие, парализует нашу волю, мешает нам делать то, что мы обязаны делать.

Мой дед, благословенна его память, был ученым, благочестивым человеком, всеми любимым и уважаемым. Он жил в Стране Израиле в городе Цфат. Всевышний наделил его высочайшими душевными качествами. Кроме того, мой дед мог бы стать богатым человеком, не сделай он одной ошибки. Но мой дед был как раз из тех, кого весьма беспокоит мнение окружающих. Ма йомру hабрийот? ("Что люди скажут?") — было его главным жизненным правилом, и оно дорого обошлось ему.

В те далекие годы, в начале этого века Страной Израиля правили турки. Во всей стране было около 50 тысяч евреев, которые жили в основном в Иерусалиме, Цфате, Хевроне и Тверии. Они отнюдь не были богачами, основным средством их существования была т. н. "халука" — деньги, которые собирали восточноевропейские евреи для своих собратьев в Святой Земле. Почти все эти пятьдесят тысяч евреев были религиозными людьми. Нерелигиозных была горстка: недавно прибывшие в страну молодые интеллектуалы, называвшие себя сионистами и возжелавшие осушать малярийные болота.