Никодимово озеро - [30]
― Чо адрес… Наш он, белогорский, соседи… Вернусь — встречу, однако.
― А зачем он сбежал? — некстати и глупо спросил Сергей, слишком глупо, чтобы заподозрить его в чем-нибудь.
Гена посмотрел на него, как на неодушевленный предмет, и, взяв котелок, молча направился к середине поляны, где бородатый Владислав прямо поверх развернутой «болоньи» Павла уже настлал газет, выложил хлеб, ложки, лук, еще какие-то свертки. Надо отдать ему должное — с этой работой справлялся он ловко. И чрезмерную осторожность в нем Сергей предполагал напрасно, потому что на его нелепый вопрос Владислав, нарезая толстыми ломтями краковскую колбасу, среагировал первым:
― Я так думаю, что это он бабку вашу спалить надумал! Красивая была бабка, а? Хромые тоже бывают красивыми! Может, влюбился парень!
Павел по-своему беззвучно рассмеялся. Даже Генины губы на секунду скривила улыбка.
Сергей всеми силами хотел и не мог уловить в лицах что-нибудь похожее на откровение. Каким-то десятым чувством он угадывал фальшь, а разглядеть ее не мог. Но теперь хоть одно оправдывало его подозрительность: позавчера, то есть накануне пожара, здесь был четвертый. Теперь его нет.
― Вот у кого учись, Гена, — съязвил Павел, — прическа модерн, а голова под прической — палата лордов. Ты бы сварил так на голодный желудок?
― А что? — вдохновился Владислав. — Я эту идею еще мильтам продам! Как думаешь, заплатят, старик? — адресовался он к Сергею.
― Их там и так полно… — будто, между прочим отозвался Сергей, переставляя у огня подсохшие с одного боку босоножки.
― Или правда спалил кто? — удивился Владислав. Гена поднял голову, посмотрел на Сергея выжидающе.
Сергей пожал плечами.
― Кто его знает… Перерыли там все. Они же не отчитываются! Каждое бревешко прошарили.
Павел присвистнул.
― Да у вас там события! А мы от скуки тут умираем. — Он хлопнул Сергея по плечу. — Слушай, старик, ты нас на своей каравелле перекинешь, а?.. Плоскодонка? Выдюжит!
От ухи Сергей отказался, хотя запах у нее был отменный. Почему-то не хотелось глотать варево, которое готовил небритый Гена. Да и ничего другого Сергей не хотел трогать в этой компании. А что бы он съел теперь — так это кусочек хлеба, который поджаривала Алена… Уж лучше ехала бы она в этот раз к Черному морю!..
Гена откупорил четвертинку водки, выпил ее один, никого не приглашая, — видно, разговор по этому поводу уже был, и Владислав с Павлом пить отказались.
В газетных свертках были сыр, буженина, кофе в брикетах, яйца.
По очереди зачерпывая из котелка и с аппетитом обсасывая рыбьи головы, новые приятели Сергея от ложки к ложке приобретали все более благодушное настроение, и кое-что из их болтовни помогло Сергею уточнить немаловажные для него подробности о каждом.
Небритый и слегка пришибленный Гена работал шофером РТС в Свинуше. В Кирасировке у него раньше жил дядька, теперь помер. (Комментарий Павла: «Все помрем, старик!») Других родственников у Гены нет. Ездит сюда каждый отпуск по привычке. Отпуск берет весной или осенью, когда самая охота. («Сохатых, Гена, как пить дать, заваливал? Пульки твои я видел, старик!») Отпуск его еще впереди. Накопилось шесть дней отгула, поселился на заимке утром в пятницу, когда здесь был четвертый.
Четвертый исчез между семью-десятью часами вечера, пока Гена выбирал место для сетки, пока ставил…
У Павла отпуск: Работает в Метрострое. Повстречал знакомого геолога — тот ему и посоветовал местечко, где еще лесом пахнет. А с геологами он достаточно походил на своём веку. («Вот где заработки, старик!») Надумал еще раз подышать хвоей — и «Москва — Сосновск», на ТУ-104. Если надоест — махнет к морю. В заимку направили кирасировские мужики. Приехал вчера, немногим раньше Владислава.
Владислав сбежал от возлюбленной. («А у тебя еще нет девки, старик?») Работает мастером на заводе арматуры, она преподает в школе музыку, пение. Два года назад были здесь вместе, на этот раз она закапризничала. («Никогда не связывайся, старик!») Владислав решил проучить. Собрал чемодан — и на автобус…
Гена, судя по всему, колебался, идти ему в Никодимовку или остаться на заимке. Долго, тщательно мыл котелок, маскировал хворостом свою надувную лодку, потом трижды заново подпирал еловым комельком дверь избушки, словно бы она становилась менее доступной от этого…
Владислав первым добровольно сел на весла.
Павел привычно острил, подгоняя медлительного Гену. Пристраивая около себя ружье, спохватился:
― А ведь ружье-то нам лучше бы операм не показывать, а? — И сам же нашел выход: — Мы их в твоей лодке, старик, оставим!.. — Потом вспомнил: — Я же собирался на зорьке посидеть опять! Ты мне, старик, одолжи лодку, а?.. Или на твоей невыливашке, Гена?
Когда вышли на чистую, сверкающую гладь озера, все приумолкли.
Павел опустил в воду кончики пальцев и смотрел, как разбегаются от них искристые, солнечные струи. Владислав греб и смотрел на весла. Гена, ссутулившись за его спиной, утопал взглядом где-то в синей полоске леса по правому берегу Никодимова озера.
Сергей сидел на корме рядом с Павлом. И в этом недолгом молчании ощутил он себя тоскливо-беспомощным лицом к лицу или рядом с кем-то из этих трех, кто знал, где теперь четвертый, — тот самый четвертый, что еще нынешней ночью, возможно, был под обломками пожарища. Ведь какая-то логика должка существовать в событиях?! И в том, что четвертый целый день жил рядом с Геной, и в том, что Павел собирается ОПЯТЬ позоревать в камышах, то есть еще раз, как и прошлой ночью, когда исчез труп, и в том, что пижонистый Владислав побежал от своей музыкантши не туда, куда обыкновенно стремятся пижоны, а в глушь, в тайгу, где пижонить не перед кем…
«…Что там ни говори, а священнодействия минеров возле вышедшего из повиновения оружия вызывают зависть.Вот он опустился на одно колено, рядом положил взрывчатку, на случайный камень по другую сторону от себя — зажженную сигарету. Достал кусок запального шнура, капсюль. Медленно, осторожным движением вставил шнур в капсюль, помедлил немного и специальными щипчиками обжал капсюль на шнуре. Готовый запал опустил в углубление на взрывчатке, закрепил его шкертиком, затем обвязал взрывчатку и подвесил к мине с таким расчетом, чтобы взрывчатка легла вплотную к днищу, где находится заряд.Курнул начавшую затухать сигарету и поднес огонек ее к кончику шнура.
Написанные в лучших традициях жанра, неуловимо следующие за книгами Анатолия Рыбакова, но безусловно оригинальные, повести Евгения Титаренко раскрывают патриотическую устремленность, высокие нравственные качества отважных и находчивых подростков в послевоенное время.Евгений Максимович Титаренко — автор приключенческих книг для подростков: "Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землей", "По законам войны", "Четверо с базарной площади" и др.
В книге в увлекательной форме рассказывается об удивительных приключениях мальчишек послевоенной поры в глухой сибирской тайге. Ребята преодолевают множество опасностей, проявляя незаурядную смелость, отвагу, находчивость, крепкую мужскую дружбу. И в то же время нежность и заботу к своим овдовевшим матерям. Повесть не лишена лиризма, чувства любви к еще не тронутой сибирской природе, к милой деревушке Белая Глина, где они родились.Книга адресована подросткам.
В своей новой книге для подростков «Критическая температура» Е. Титаренко ставит своих героев в сложные условия, когда необходимо принять единственно правильное решение, от которого зависит, как сложится их жизнь, какими людьми они вырастут. Писатель как бы испытывает героев на прочность, ни верность высоким нравственным идеалам.
Написанные в лучших традициях жанра, неуловимо следующие за книгами Анатолия Рыбакова, но безусловно оригинальные, повести Евгения Титаренко раскрывают патриотическую устремленность, высокие нравственные качества отважных и находчивых подростков в период Великой Отечественной войны.Евгений Максимович Титаренко — автор приключенческих книг для подростков: "Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землей", "По законам войны", "Четверо с базарной площади" и др.
Повесть о жизни старшеклассников из небольшого рабочего поселка, о первой любви.
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.
Если весь мир – театр, то балетный театр – это целый мир, со своими интригами и проблемами, трагедиями и страстями, героями и злодеями, красавицами и чудовищами. Далекая от балета Лиза, живущая в Турции, попадает в этот мир совершенно случайно – и не предполагает, что там ей предстоит принять участие в расследовании загадочного убийства и встретиться с любовью… или это вовсе не любовь, а лишь видимость, как всё в иллюзорном мире театра?Этот роман не только о расследовании убийства – он о музыке и о балете, о турецком городе Измире и живущих в нем наших соотечественниках, о людях, преданных театру и готовых ради искусства на все… даже на преступление.
В номере:Денис Овсянник. Душа в душуИгорь Вереснев. Спасая ЭрикаОксана Романова. МощиТатьяна Романова. Санкторий.
Каждый думает, что где-то его жизнь могла бы сложиться удачнее. Такова человеческая натура! Все мы считаем, что достойны лучшего. А какова реальность? Всегда ли наши мечты соответствуют действительности? Не стоит винить свою Родину во всех бедах, свалившихся на вашу голову. В конечном счете, ваша судьба находится исключительно в ваших руках. В этом остросюжетном детективе перед читателем открывается противоречивая Америка, такая соблазнительная и жестокая. Практичные американцы не только говорят на другом языке, но они и думают по-другому! Как приспособиться к новой жизни, не наляпав ошибок? Да и нужно ли? Данный детектив входит в серию «Злополучные приключения», в которых остросюжетная линия тесно переплетена с записками путешественника и отменно приправлена искромётным юмором автора.
Загадка сопровождает карты Таро не одну сотню лет. А теперь представьте колоду, сделанную из настоящего золота, с рисунками, нанесенными на пластины серебром. Эти двадцать две карты смело можно назвать бесценными. Стоит ли удивляться, что того, кто владеет ими, преследует многовековое проклятие…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.