Нихт капитулирен! - [6]

В допросе было решено устроить перерыв, и сейчас все отправлялись обедать — Карл, в свою камеру, где ему за последующий час предстояло не только принять пищу, но и набросать различные схемы сетевых соединений «компов», а офицеры в ближайшую ресторацию.

— Бросьте, Вертер. — отмахнулся Борг. — Ну, ухаживал мальчик за дочкой фольксдойчей, так что с того? А за герра инженера я ручаюсь. Он работал над доводкой Не.111, так что с режимом секретности знаком. Кстати, герр Цузе, пока не забыл. Сегодня вечером заприте двери покрепче и никуда не выходите. В Берлине ожидаются… события, так что побудьте дома. Во избежание.

— Серьезные события? — поинтересовался инженер, огорошенный вывалившейся на него сегодня информацией.

— В меру. — поджал губы фрегатенкапитан.

До начала Хрустальной ночи оставалось всего несколько часов — история шла по наезженной колее. Пока еще.

Берлин, ОКВ 09 ноября 1938 г., ближе к полуночи

События, творящиеся в настоящее время в Берлине мало интересовали Кейтеля — если Фюрер считает, что евреи мешают жить берлинским гражданам, то это его, Фюрера, дело, а он себе такой ерундой голову забивать не собирался. Нет, безусловно, войска берлинского гарнизона были приведены в повышенную готовность, однако вмешаться они должны были лишь в том случае, если ситуация выйдет из под контроля Гиммлера. А вот в некомпетентность рейхсфюрера СС шеф ОКВ[6] не верил. Впрочем, в пришельцев из будущего, прошлого или, положим, с Марса, он тоже не верил. До недавнего времени.

— Канарис, вам, как выражается наш потомок, зачет.

Йодль, Канарис, Томас и Рейнеке, руководители всех четырех департаментов Аппарата Верховного командования Вермахта с удивлением уставились на Кейтеля, словно ожидая, что теперь он еще и рэп-композицию исполнит. Однако «йо, камон» не последовало.

— Конечно, — добавил шеф ОКВ, — этот Цузе неприлично молод, но что делать, если он сейчас единственный человек в мире, способный хоть в какой-то степени воспроизвести технологию будущего?

— У истоков которой он же и стоит. — кивнул адмирал. — Или стоял? Проклятье, даже и не знаю, в каком времени стоит это произносить.

— По Цузе, кстати, у меня есть ряд предложений. — произнес Томас.

Дождавшись поощрительного взгляда Кейтеля, начальник службы экономики обороны и вооружения продолжил.

— Необходимо создать лабораторию компостроения под его руководством и обеспечить ее необходимым финансированием. Возможно даже — первоочередным. Этот момент еще требует изучения. Если генерал-фельдмаршал не возражает…

— Поддерживает. — благосклонно кивнул Кейтель.

— …то это я возьму на себя. С учетом особой важности и секретности его исследований, считаю необходимым имитировать гибель Цузе.

— Его, и всей семьи. — поправил Томаса Канарис. — В сегодняшней неразберихе это будет сделать особенно просто. План уже разработан, группа моих сотрудников готова приступить к его исполнению немедленно.

— Дать какие-то статьи в газетах? — поинтересовался Рейнеке. — О том, что он лжеученый, или наоборот, о том, что германская наука понесла невосполнимую утрату, научный мир скорбит и так далее?

— Это лишнее. — не поддержал инициативу главы департамента общих вопросов шеф Абвера. — Его исследования малоизвестны. Достаточно небольшой заметки о смерти изобретателя, а также о том, что его изобретение восстановлению не подлежит. Заметка для «Берлинер тагеблат» уже подготовлена. Полицейские протоколы осмотра места происшествия — тоже.

— Хорошо. — согласился Кейтель. — Томас, оформите его завтра в свою службу по высшему допуску и организовывайте лабораторию. Канарис…

Генерал-фельдмаршал подвинул к шефу Абвера телефонный аппарат.

— Действуйте.

Берлин, Вильгельмштрассе, 77 10 ноября 1938 г., девять тридцать утра

— Да, мой Фюрер, все прошло по плану, без эксцессов. — произнес Гиммлер, поблескивая стеклами пенсне. — Мы, правда, рассчитывали на более деятельное участие ОКХ…[7]

— Генрих, вот не надо, а? — поморщился фон Браухич. — Если полиция не справляется с беспорядками, которые устраивает СС, то это твои проблемы. В конце концов, ты в обоих ведомствах главный.

— Прекратить цапаться! — приказал Гитлер. — Гиммлер, продолжайте.

— Слушаюсь, мой Фюрер. Волнения удалось организовать по всей Германии. Уничтожено полностью двести шестьдесят семь синагог и восемьсот пятнадцать еврейских магазинов. — никакими записями во время доклада рейхсфюрер не пользовался, докладывая по памяти. — Более тридцати евреев — точное число уточняем, — убито, арестовано и сейчас готовится к отправке в концлагеря порядка двадцати тысяч евреев.

— А также погиб сотрудник Абвера, занимавшийся «объектом К», и вся его семья. — мрачно заметил Канарис. — Какие-то мерзавцы воспользовались беспорядками для того, чтобы ограбить честного немца. Нет, мой Фюрер, мы проверили — к деятельности враждебных разведок это не относится.

— Неприятный инцидент. — нахмурился Гитлер. — Впрочем, он умер за величие германского народа, как настоящий солдат. Представьте его к посмертной награде. Дайте Борману[8] данные на него, пускай напишет родственникам соболезнование от моего имени. Гиммлер, у вас все?