Нихт капитулирен! - [4]

Берлин, тюрьма Шпандау 09 ноября 1938 г., четверть одиннадцатого утра

Сегодня Карла приковывать не стали, хотя допросная была все та же. Впрочем, и народу среди допрашивающих, прибавилось — кроме знакомых уже ему фон Рока, Борга и Виллигута появились еще двое. Один, в форме оберштурмфюрера СС, скучал в углу, казалось бы даже не замечая происходящего, второй, довольно молодой мужчина в гражданском костюме, представился как Конрад Цузе[5] и, даже, энергично пожал Карлу руку.

— Вы готовы продолжить, герр Геббельс? — спросил фон Рок, просматривая свои пометки.

— А у меня есть варианты ответа? — хмыкнул Карл.

— Думаю, что нет. — сухо ответил штурмгауптфюрер. — Приступим, пожалуй. Бригаденфюрер, вы, кажется, хотели быть первым? Прошу.

— Благодарю. — Вилигут взглянул на листок с перечнем вопросов, которые намеревался задать. Нет, он и так помнил их все наизусть, склероз еще не вцепился костлявыми пальцами в его мозг, но перестраховаться он считал не лишним. — Расскажите нам еще раз, юноша, только на этот раз подробно, как и при каких обстоятельствах вы перенеслись к нам из ноября 2006-го года.

— Да не изобретал я машину времени, не ищите. — страдальчески закатил глаза Карл.

— Мы и не сомневаемся, собственно, что имело место перемещение в силу неких природных сил. Теперь наша задача выяснить, каким именно стечением обстоятельств и природных законов активируется открытие межвременного портала.

Геббельс уставился на Вилигута совершенно ошалелым взглядом.

— Чего? — он помотал головой. — Можно теперь то же самое, только по-немецки?

Борг и фон Рок с трудом сдержали усмешки.

— Я говорю, — поморщился бригаденфюрер, — что если мы узнаем, почему вы попали к нам, то сможем отправить вас обратно.

— Класс! — парень аж подпрыгнул на стуле. — А когда? Не, у вас тут прикольно, но скучно — ни инета, ни телека, ни музыки нормальной — одно радио где гоняют всякое старье. Прошлым вечером я вам сочинение про историю писал, а сегодня-то чем заняться?

— Найдем. — буркнул себе под нос Борг. Музыка будущего ему не понравилась, а когда он узнал, что половина из композиторов — евреи, мысли Гиммлера стали ему как никогда близки. Исполнители, в большинстве своем, тоже не выдерживали никакой критики. Чтобы будущие германские дети пели песни (если это можно так назвать) негров — да никогда в жизни!

— Не отвлекайтесь, молодой человек. — попросил Вилигут Карла. — Как сможем, так и отправим. Рассказывайте.

— А, ну да. — юноша слегка смутился. — Родители моей девушки, Эльзы, они русские. Ну, в смысле, они немцы, но приехали из России. И седьмого ноября они уехали к своим друзьям, тоже русским… в смысле, немцам… отмечать какой-то русский праздник. С ночевкой.

— Вчера вы утверждали, что коммунизм в России пал. — подал голос молчаливый эсэсовец.

— Так и было. — кивнул Карл. — В 1991-м году президент Eltzin поднял народное восстание в Москве и сверг коммунистов. Их даже запретить хотели, я читал, но потом решили, что раз демократия, пусть и коммунисты будут тоже.

— И на виду. — пробормотал фон Рок.

— Почему ваши будущие тесть и теща поехали отмечать седьмое ноября? Они коммунисты? — оберштурмфюрер впился в Геббельса пристальным взглядом.

— Тесть и те… — молодой человек поперхнулся. — Мы не заглядывали так далеко, герр… Простите, не знаю как вас зовут.

— Вертер Франк, гестапо. Отвечайте на вопрос.

— Нет, они не коммунисты. — нахмурился Карл.

— Тогда почему они отмечают коммунистический праздник? Они призывали вас или ваших знакомых установить коммунистический строй в Германии? Заводили с вами разговоры о преимуществах марксизма? Отзывались положительно о СССР и его строе? Вы видели у них в гостях подозрительных людей или литературу марксистского толка?

От явной бредовости прозвучавших вопросов у гостя из будущего глаза полезли на лоб.

— Вы что, с ума сошли, герр Франк? Нафига им надо было такое говорить? И какой, черт возьми, праздник?

— Седьмого ноября русские отмечают годовщину своей революции. — усмехнулся фон Рок. — Франк, вы хотите отправиться в будущее арестовывать их за подрывную деятельность? Похвально, похвально. Поделитесь методом перемещения?

Оберштурмфюрер еще пару секунд сверлил взглядом Геббельса, потом откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

— У меня пока нет вопросов. — небрежно бросил он.

— День революции… — пробормотал Карл. — То-то мне эта дата что-то напоминала. Наверное это, как выражался герр Киш… ну, отец Эльзы… toska po rodnim berezkam. Это переводится как…

— Мы знаем, как это переводится, юноша. — мягко прервал его Вилигут. — Продолжайте рассказ, пожалуйста.

— Тогда пускай он — Геббельс ткнул пальцем в сторону Франка, — не перебивает.

— Не будет. — пообещал бригаденфюрер.

— Ну вот, родители уехали, а Эльза осталась дома. Она мне позвонила и пригласила… — юноша покраснел. — переночевать.

— А говорите, что не заглядывали в будущее ваших отношений. — отечески улыбнулся Вилигут.

Ему, родившемуся еще в Австро-Венгрии и долгое время бывшему офицером «лоскутной монархии», и нынешние-то, образца 1938-го года нравы, казались излишне фривольными. Привыкнув мерить все моральными рамками ушедшей эпохи, он ничуть не сомневался в серьезности намерений Карла в отношении девушки. — Впрочем, продолжайте.