НИГ разгадывает тайны. Хроника ежедневного риска - [4]
— Ну-с, молодой человек, вот вы и созрели даже для руководства лабораторией.
Когда Борошнев окончил академию, Тиханович поинтересовался:
— Где собираетесь служить?
— Кажется, намечен на Дальний Восток, — по-мальчишески радостно доложил Борошнев. — Я уже почти собрался: есть фотоаппарат и ружье.
— М-да, — улыбнулся Тиханович. — Фотоаппарат и ружье — это хорошо, но еще не все!
И вот все планы, наметки перечеркнула война…
Как же они — Тиханович, Серебряков — старательно готовили его… Как много ему дали… Как их школа ощутима — хотя бы вот сейчас в этом самом складе…
За день Борошнев отобрал десятка три выстрелов и снарядов. Уже вечерело, когда он вернулся к артснабженцам. И тут его ошеломили горестной вестью — еще засветло Выдров решил проскочить на машине поле и попал под обстрел. Сам погиб, шофер тяжело ранен.
Борошнев помрачнел. В ушах его еще звучал голос Выдрова: «…поле простреливается… И не вздумай днем там проезжать…» А сам понадеялся, знать, на то, что быстро смеркается, что повезет… Как же теперь его жена, маленькая дочка?..
И все же надо было торопиться с опасным грузом обратно в Москву. В самый центр столицы, на Китайский проезд, в здание Артиллерийской академии, где в большом сводчатом подвале ждет этот груз Клюев, а над подвалом — в своих кабинетах — генерал Снитко, начальник артиллерии Воронов, начальник Главного артиллерийского управления Яковлев.
Все теперь в одном здании: и артиллерийский комитет, и Главное артиллерийское управление… На нем большая мемориальная доска: «Ансамбль воспитательного дома. Построен в 1764–1780 годах…» Да, были здесь некогда и институт благородных девиц, и воспитательный дом для подкидышей. А теперь, пожалуй, в роли подкидышей выступает их новоявленная группа. Но они не такие безобидные, как прежние. Мало ли что они натворят в том сводчатом подвале!
…Когда началась война, из слушателей и преподавателей академии сформировали истребительный батальон. Пулеметным взводом, который на случай выброса вражеского десанта занимал оборону за Пахрой, командовал Клюев. А один из стрелковых взводов принял Борошнев.
Оказались в его взводе молодые ребята, в большинстве — выпускники гражданских вузов, к строевой службе почти неподготовленные. И Борошнев, со свойственной ему старательностью, наладил с ними занятия — изучение оружия, тактики, переползание, окапывание… Когда шестнадцатого октября их вызвали в академию, взвод рванул четким шагом сквозь осеннюю хмарь, мимо встревоженных москвичей, с мгновенно ставшей гимном Отечественной войны песней «Вставай, страна огромная…»
Пришли — а там уже и другие взводы. Узнали, что академия эвакуируется в Самарканд, чтобы в спокойной обстановке спешно готовить для фронта новые кадры артиллерийских командиров.
Добирались с большим трудом. Хорошо еще таким, как Борошнев, холостякам-одиночкам! А вот у Клюева, скажем, — жена и трое ребятишек…
После длительного, тяжелого маршрута добрались до Самарканда. Начались нормальные занятия в академии. И почти сразу же посыпались на имя начальства рапорты с просьбами направить в действующую армию. Авторов вызывали, распекали, доказывали, что они, готовя пополнение в артиллерийские подразделения, вносят свой вклад в будущую победу… Но рапорты с просьбой отправить на фронт не прекращались.
В самом конце сорок первого в Самарканд приехал из Москвы начальник одной из кафедр академии Константин Константинович Снитко. Известный ученый, профессор, доктор наук, генерал, он уже приступил к работе в артиллерийском комитете. И вот разыскал Клюева, которого хорошо знал по преподаванию и научной работе.
— Алексей Игнатьевич, — сказал тогда Снитко, — будьте готовы к возвращению в Москву. Там намечают создать при арткоме бригаду специалистов для исследования трофейных образцов боеприпасов и вооружения.
— А как с семьей? — спросил Клюев.
— Семья пусть остается здесь. Вы ведь там будете, можно считать, на военном положении. Итак, мне думается, для такой работы вполне подойдет пороховик Борошнев. Хороший химик и Попов, тот, что в сороковом кончил химфак университета, а потом попал к нам. Вы его должны помнить: он еще успел отлично поработать на кафедре взрывчатых веществ и тоже командовал взводом, составленным из слушателей…
В январе сорок второго с Клюевым, Борошневым, Поповым в Москву возвращался и полковник Филиппович, начальник исследовательского отдела академии, ставший надежным опекуном и помощником бригады, а затем научно-исследовательской группы: НИГ, как стали именовать ее в документах.
Прибыли, получили от арткома пропуска в здание академии. Обычные пропуска. Вот только в графе «Срок действия» было проставлено «До конца войны…».
«Поскорей бы до Москвы добраться, — думал Борошнев, возвращаясь из-под Можайска, — вызвать с вокзала грузовик и на Китайский забросить все это «добро»…»
Разномастный поезд — и вагоны, и теплушки, и открытые платформы — лениво, как казалось Борошневу, отсчитывал стыки. Окна вагонов заметала яростная, косая метелица — настоящая февральская. Давно ли мама говорила ему, маленькому: «Вьюги да метели под февраль полетели…» Мама, сестра — в Пашском районе, в двухстах километрах от Ленинграда, Вот, наверное, мучаются! Если бы пробиться к ним, повидать, помочь хоть немного…
Книга рассказывает о юных ополченцах-москвичах, со школьной или студенческой скамьи добровольно ушедших оборонять родной город от фашистских захватчиков, ставших настоящими бойцами действующей армии.В центре повести рядом со снайперами Наташей Ковшовой и Машей Поливановой, которым было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза, их друзья – студенты автодорожного института.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.