Нидерланды. Каприз истории - [11]

В Позднее Средневековье Низинные Земли долгое время управлялись из Дижона. Он был центром Бургундского герцогства, нового буферного государства между Францией и Священной Римской империей германской нации, которое сменявшие друг друга бургундские герцоги, используя особенности законов о престолонаследии, хитроумные брачные контракты, ссоры и интриги, сумели значительно расширить. С начала XV века территория Бургундии простиралась от залива Ваддензе до Швейцарии. Современный Бенилюкс является по сути последним остатком того Бургундского герцогства. Позже центр управления переместился в Брюссель, но поначалу это не имело особого значения. Наши края были и веками оставались не чем иным, как всего лишь северным довеском европейских держав, холодным болотистым утлом, где ничего особенно интересного найти было нельзя. Жители чувствовали себя свободно, но вообще-то они были просто брошены на произвол судьбы.

Почти незаметно начиная с XI века кое-что все же стало меняться. Северо-западом Низинных Земель, негостеприимным краем, где среди дюн и по великим рекам жило не более 20 тысяч человек, завладела династия, по сути дела, самопровозглашенных графов. Построив цепь фортов и крепостей, они смогли защитить свои владения от набегов викингов, а затем начали осушать болота. Это было выгодным занятием, поскольку вся пустующая земля принадлежала графу. В 1101 году впервые всплыло название перспективного, развивавшегося района: Голландия. Двести лет спустя у наследников этой династии уже были королевские замашки, и они построили посреди своего гаагского Бинненхофа предмет всеобщей гордости — Рыцарский зал.

Еще и теперь можно почувствовать тонкую культурную и политическую разделяющую линию между западными — морскими — провинциями и остальной частью страны. Власть утрехтских епископов по-прежнему основывалась на старой феодальной системе, землевладельцы правили крепостными и крестьянами, едва ли имевшими какое-то представление о свободе. Голландские графы, напротив, с самого начала осознали, что их подданные — купцы, а также крестьяне, многие из которых осваивали новые земли, — не крепостные, а люди, у которых имелась свобода выбора и которые могли пойти своим путем. В Голландии человек был открыт морю и всему новому, что приходило издалека. В восточных — песчаных — районах (в Утрехте, Гелдерланде и Оверэйсселе) люди оставались более робкими, осторожными и послушными власти.

История последовавших затем веков носила в основном местный характер, но от нее, образно говоря, летели искры. В период с 1100 по 1500 год хроники описывают лишь долгую череду дворянских ссор, акций возмездия и междоусобных столкновений. Между графами Голландии и епископами Утрехта. Между Брабантом, Кёльном и правителем Фалкенбюрха. Между графами и мятежными крестьянами из кеннемерского района дюн. Между утрехтским епископом и жителями Дренте. Между самими дворянами, которые как-то в лихой день 1296 года даже убили своего собственного графа Флориса Пятого. Фламандские крестьяне и горожане в 1302 году разгромили французское рыцарское войско — для того времени революционное событие, возвестившее начало новой эры во взаимоотношениях между дворянством и городами в Низинных Землях. В 1345 году фризам удалось отбить нападение голландцев близ Ставерена. Герцог Гелре блокировал Амстердам, а в XIV и XV веках продолжалась бесконечная борьба за власть между графами, феодалами и городами — конфликты между так называемыми партиями «крючков» и «трески».

В этом хаосе постепенно все большее влияние обретают две группы населения: крестьяне и несколько позже горожане.

Начнем с крестьян. За время между IX и XIV веками ландшафт Низинных Земель радикально изменился. Определенную роль в этом сыграли, конечно, штормы и наводнения, но многие перемены явились результатом деятельности человека. Немало пустошей, особенно в Голландии, изначально состояли из так называемых торфяных подушек, сильно разросшихся губок торфяного моха, которые часто достигали высоты 4–5 метров над уровнем моря. Их осваивали посредством системы дренажных траншей и канав, в результате чего вода из торфяных губок уходила, а на твердой почве можно было заниматься сельским хозяйством.

На первый взгляд здесь нет ничего необычного, но поскольку крестьяне действовали по собственной инициативе, то в контексте средневековых отношений произошло нечто совершенно новое, а именно: появились земли, которые выпадали из феодальной структуры, состоящей из графов и ленников, — земли, где к словам благородных сеньоров не очень-то прислушивались и где система налогообложения, например, также должна была быть устроена как-то по-иному. Короче, появился некий ранее неизвестный властный фактор.

Отвоевали ли голландцы свою страну у воды, как всегда нас учил учитель Шмал? Скорее все произошло наоборот: первые поселенцы на голландских торфяниках прежде всего создали гигантскую экологическую проблему, которую им впоследствии с большим трудом пришлось решать. Это отчетливо видно на той части реки Амстел, что протекает у Эйтхорна (около 15 километров от Амстердама).