Ничья земля. Книга 2 - [215]
– Вика, перелазь! – приказал Сергеев тоном, не допускающим возражений. – Голову ниже! Давай между сиденьями!
Постоянно косясь на преследователей, он нащупал кнопку открывания люка, и прозрачная плита послушно отъехала назад. В затемненный салон хлынул яркий, до боли в глазах, свет и горячий душный ветер.
Вика, несмотря на шок, змеей проскользнула над подлокотником и съежилась на переднем кресле. Сергеев никогда еще не видел Плотникову растерянной и настолько испуганной. Но, к ее чести, соображения она не потеряла, хоть нижняя губа ее тряслась, словно от холода. На сантименты времени не было – ни обнять, ни утешить.
– Слушай меня, – произнес Умка внятно и медленно, так, чтобы Плотникова расслышала и поняла его наверняка. – Сейчас я высунусь в люк и буду стрелять, а тебе придется вести машину. По нам тоже будут стрелять, поэтому ты сползешь как можно ниже и будешь выглядывать, но изредка. Руль будешь крутить по моей команде. Как крикну, так и крути – не думай! Просто исполняй! Маринка! Ты лежишь тихо. Не встаешь. Все! Начали! Держи руль!
На спидометре было почти 170 в час, дорога закладывала плавный поворот вправо. Здесь разделительная заканчивалась, два шоссе сливались, образуя огромную букву «лямбда». Для того чтобы попасть на Гостомель, нужно было бы уйти влево, свернуть на север, только вот вписаться в крутой левый поворот «лендкрузер» уж никак не успевал. Второй поворот на окружную в нужном направлении был южнее, но до него надо было еще доехать. Сергеев тиснул кнопки «круиз-контроля», фиксируя скорость, и крутнулся ужом, доставая из кармана трофейную «беретту». Что удивительно, от бурлящего в крови адреналина он почти не чувствовал боли в простреленном предплечье. Рана ныла, но двигаться не мешала.
Викина рука только легла на деревянный обод рулевого колеса, а он уже лез в люк, стараясь твердо упереться ногами для устойчивости. Как раз вовремя! «Субару» был уже в пятидесяти метрах сзади, и из опущенного правого переднего окна торчал автоматный ствол. Ветер ударил Умку в спину молотом, заставил согнуться, но Михаил развернулся к потоку боком и прицелился. Джип тряхнуло.
– Не трогай педали! – проорал Сергеев, в надежде, что Вика его все-таки слышит. – Только руль!
В окне «форрестера» возникла рыжая голова, и Умка выстрелил. Промах! Рыжий выставил в проем ствол, и из него выплеснулась струя огня. Возле Сергеева что-то вжикнуло, на дорогу брызнуло стекло задней двери, и вездеход завилял, как припадочный, едва не сбросив Сергеева с его неудобного насеста.
«Беретта» – потрясающий пистолет. Многие считали его недостаточно мощным, но Сергеев эту марку любил за точность боя и почти полное отсутствие отдачи. Если бы «лендкрузер» не трясло и не швыряло, то с расстояния в тридцать с небольшим метров Умка бы расстрелял водителя и пассажира «субару» с первой же серии выстрелов. А так… Из трех выпущенных пуль только две попали в лобовое стекло, никого не зацепив, а третья лишь продырявила капот «кроссовера». «Форрестер» завилял, бросился из ряда в ряд, сместился влево и тут же шарахнулся со встречной, уступая дорогу истерически гудящему автобусу. Рыжий высунулся в окно и выстрелил в ответ – загрохотал продырявленный металл, но ни одна из пуль в салон не влетела.
Сергеев быстро оглянулся. Прямик кончился, дорога начинала петлять. Слева вырос лес, а справа возникли разноцветные деревянные домики придорожного ресторанчика. Плотникова поворот видела, и с рулем, даже в такое неудобной позе, управлялась нормально, только вот скорость движения надо было сбросить. Огромный пятиметровый внедорожник – не «феррари», и на таких скоростях, войдя в крутой поворот, «сделает уши»[81] в один миг.
Умка нырнул обратно в люк и чуть-чуть было не наступил Плотниковой на голову – Вика едва успела отодвинуться. Могучая центробежная сила уже выносила «лендкрузер» на встречную по широкой дуге, прямо в лоб груженному бетонными плитами КрАЗу, неспешно катившемуся в сторону города. Тормозить «в пол» Михаил не мог – это означало верную смерть. Оставалось одно – сманеврировать. Сергеев крутанул рулевое колесо вправо, но тут же почувствовал, что, несмотря на повернутые колеса, внедорожник продолжает движение влево – масса и скорость были слишком велики для мгновенного изменения траектории. Огромный, как железнодорожный вагон, КрАЗ по-прежнему надвигался стремительно, но водитель, скорее всего, уже понял, что джип летит прямо на него, и ударил по педали тормоза. Сергеев понял это по тому, что прицеп, на котором лежали железобетонные плиты, начал жить своей собственной жизнью – его медленно выносило на встречную.
