Ничей брат - [17]
— Пустите, — сказал я и попытался вырваться.
Замелькали в просветах между палатками ребячьи лица. Наши возвращались с озера, тащили с собой длинные стебли кувшинок, и кричали что–то радостно–непонятное, и смеялись неизвестно чему. Сильно запахло свежестью, озерной водой.
Я вырвался, убежал на поляну, подальше, и упал в траву.
Садилось солнце, со стороны дачи слышались звуки гитары, смех. Нестройный хор запел:
Эх, картошка, объеденье–денье–денье–денье…
Я лежал в траве и плакал горько. И не знал, о чем.
3
— Где ты был? — спросил меня Мишка Васильев за ужином.
Это был мой верный друг. Я сказал ему, что гулял.
— А у нас был артист, — сообщил Мишка. — Настоящий, с гитарой. Веселый такой…
— Что ты ко мне пристал со своим артистом? — зло сказал я.
Мишка ничего не понял и обиделся на меня. Наутро меня вызвала Анна Семеновна.
— Откуда ты знаешь того пожилого мужчину, что приходил вчера с гитарой?
— Я его пустил поиграть…
— Я же говорила тебе, чтобы ты не пускал посторонних.
— Но ведь он — артист, он не посторонний, — сказал я.
— Не пускай больше никого, — сказала Анна Семеновна.
— Ладно, — сказал я.
— А этот… артист приглашал тебя в гости. Ты хочешь его видеть?
— Конечно, — сказал я.
— Он зайдет за тобой в воскресенье.
В той неделе было, наверное, сто дней. Я ждал дядю Колю и не удивлялся тому, что он хочет меня видеть. Он придет ко мне… Интересно, где он живет?.. У него красивый дом из гладких досок с террасой и флюгером на крыше. Флюгер в виде петушка.
В саду у него растут розы, желтые, а середина мягкая–мягкая, как пена. Вокруг сада — бор. Сосны там большие, смыкаются верхушками над домом. Между ветками светит солнце. Лучи его, как прожекторы, освещают веранду с цветными стеклами — синими, желтыми, фиолетовыми…
Он — артист, значит, богатый. У него на столе лежат пять, нет — десять коробок шоколадных конфет. Он скажет: «Ешь, Мартынов, угощайся на здоровье». И домой разрешит взять. Я Мишке принесу полную коробку. Он спросит: «Откуда у тебя это?» А я не скажу. Пусть он не знает. И Шурке Озерову дадим, если он поклянется, что никому не разболтает. А больше никому. Мне не жалко, только все спрашивать будут, что да откуда. Завидовать будут.
…Нет, не так. Он приедет за мной на машине. У него такая машина, что нажмешь кнопку — по воде плывет, нажмешь другую — и по воздуху может. А скорость — двести километров в час! Внутри у машины на всех рычажках написано, куда их дергать. «Хочешь, Мартынов, вести машину? — спросит он. — Давай, брат». И помчимся… Он и тогда небось на машине приехал, только оставил ее на тракте.
…А когда приедем, он сядет на диван и спросит: «Ну, Мартынов, что тебе сыграть?» Я попрошу: «Как за речкою»…
Он пришел пешком, одетый в простые черные брюки и бордовую рубашку в полоску. Главное: он пришел без гитары. Когда я увидел его, то не узнал. Подумал, что меня разыгрывают.
Он поднял с травы узелок на палке, и я понял, что он не артист. Артисты не ходят с узелками.
Он посмотрел на меня внимательно и увидел, о чем я думаю. Он досадливо потер лоб и сказал:
— Вот оно что…
И сделал смешное лицо.
Я улыбнулся.
Мы пересекли тракт и вошли в заросли тальника у канавы. Потом поднялись на холм. Там ходили поверху темные пласты сосновых вершин, а стволы поднимались прямо из ровного слоя сухой хвои.
Мы сели на землю среди кустиков костяники с аккуратными тройными бусинками ягод.
Он спросил:
— Есть не хочешь?
— Нет, — сказал я.
— А почему ты грустный?
— Вы не артист, дядя Коля?
Он улыбнулся.
— Как тебе сказать… С одной стороны, вроде бы и артист…
— А с другой?
— С другой, не так интересно, но тоже ничего… Я в совхозе работаю. Ну–ка, принимайся за конфеты.
Он развернул платок и расстелил его на земле. Там оказалась селедка в промасленной бумаге, краюха черного деревенского хлеба, два огурца и бумажка с солью. Конфеты он достал из кармана брюк. Это был фруктово–ягодный букет. Нам иногда давали такие вместо сахара.
— Валька, — сказал он, — рыбу удить любишь?
— Да, — сказал я.
— А что еще любишь?
— Еще зверей люблю всяких…
— Лошадей?
— И лошадей…
— А лисиц любишь?
— Лисиц люблю. Рыжих.
— У нас черно–бурые в совхозе. Видал когда–нибудь?
— Нет.
— Ну, увидишь. Морковка у хозяйки в огороде есть, горох… Да, лодка у меня еще на озере есть…
— Моторка?
— Нет, обыкновенная…
Так мы поговорили, а потом дядя Коля свернул узелок, мы выбрались из леса и пошли по тракту к совхозу.
4
Все было совсем не так, как я себе представлял, и я не знал еще, хорошо ли так, как на самом деле, или плохо.
Дом дяди Коли стоял среди парников, на отлете. Был это маленький пятистенник. Вокруг блестели парниковые рамы, на стояках плетня сушились стеклянные банки. Наличники на окнах были черные, обломанные. В сенях пахло обедом.
Дядя Коля взял меня за плечо, подтолкнул в горницу. Там, в бревенчатых стенах, было не по–деревенски, не по–семейному убрано. У окна стоял стол с чернильницей, со счетами и ворохом бумаг. Это было похоже на правление. У другой стены — узкий топчан, гладко обтянутый серым одеялом. На нем торчала углами в стороны большая подушка. Это напоминало детский дом.
В дальнем углу, за печкой, висели на стене фотокарточки в одинаковых черных рамках с латунным узором.
Книга для читателя, который возможно слегка утомился от книг о троллях, маньяках, супергероях и прочих существах, плавно перекочевавших из детской литературы во взрослую. Для тех, кто хочет, возможно, просто прочитать о людях, которые живут рядом, и они, ни с того ни с сего, просто, упс, и нормальные. Простая ироничная история о любви не очень талантливого художника и журналистки. История, в которой мало что изменилось со времен «Анны Карениной».
Проблематика в обозначении времени вынесена в заглавие-парадокс. Это необычное использование словосочетания — день не тянется, он вобрал в себя целых 10 лет, за день с героем успевают произойти самые насыщенные события, несмотря на их кажущуюся обыденность. Атрибутика несвободы — лишь в окружающих преградах (колючая проволока, камеры, плац), на самом же деле — герой Николай свободен (в мыслях, погружениях в иллюзорный мир). Мысли — самый первый и самый главный рычаг в достижении цели!
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.