Ничей брат - [13]
— Ура! Ура! — кричали Синяки во главе с Ковалем, несясь прямо на Мясника. Мясник немного отодвинулся, но Коваль тоже изменил направление, а за ним и Синяки.
«Вот несутся Синяки, — подумал Мясник. — Брат Синяк и брат Синяк. Брат Коваль несет…»
«…Кулак», — додумал Мясник, потому что Коваль стукнул его кулаком в плечо. Синяки пригнули Мясника к земле, и Коваль уселся ему на спину.
— Дайте мне встать, Синяки, — попросил Мясник, повернув снизу голову. — А то у меня заняты руки, и я не могу защищаться!
— Защищаться! Ого, ха–ха, защищаться! Верти ему голову, Коваль, сделаем из Мясника мясо! Мясо! Мясо! Ха–ха!
— Больно, Коваль, больно! — сказал Мясник.
— Ура, ему больно! — закричали Синяки, щипля ему спину. — Гайки ему, гайки! На два оборота, на три! Бей Мясника, кто может!
— Слушай, Коваль, меня уже сегодня били! — сказал Мясник. — Слезайте, Синяки, а то я задохнусь.
— Задушим Мясника, задушим! — закричали Синяки. — Да здравствует мясо, ура!
Мясник встал на колени и упал. Синяки свалились. Коваль крикнул:
— За мной! — И все они убежали.
«Придется вынимать руки, — подумал Мясник, лежа на земле. — Синяки больно дерутся. Щипаются. А Коваль на голову сел, а зачем — непонятно. Вот они меня перебили, что–то думал, думал, а они перебили. Побили и перебили. А зачем они меня побили? Просто налетели и побили. А я пойду и спрошу. Все равно забыл, о чем думал».
Лежа на земле, Мясник вытащил руки из брюк, оперся о землю и привстал. Брюки сразу же поехали вниз. Мясник схватил брюки на лету и встал. Шмыгнул носом. Из–за угла послышался голос Коваля.
Мясник побрел за угол, на Малую Солнечную сторону, где всегда играют в запретные игры — в стенку и в чику. На шухере стоял Маленький Корабль. Коваль и Кочерыга сидели на корточках у стены. Братья Синяковы загораживали их и болели за Коваля. Это было сразу понятно.
— Кочерыга продувает, — сказал Маленький. — А хвалился: везет, везет…
— А ты проиграл ему в фантики, — сказал Мясник. — Правда ведь?
— Ну и что… — сказал Маленький. — Это ты наколдовал. У-у, колдун губастый!
— Что ты, — сказал Мясник. — Меня никто так уже не зовет. Я уже давно не колдую. Меня теперь зовут Мясник, а за что — непонятно. Но я все равно правильно сказал: Кочерыге с тобой везет, а вообще не обязательно везет… А потом тебе повезет. Раз на раз не приходится.
— Уй, заткнись ты, — сказал Маленький. — Пришел тоску нагонять.
Коваль, держа большим пальцем свой пятак, тянулся к гривеннику Кочерыги длинным белым пальцем.
— Так можно разорвать руку, — сказал Мясник, присаживаясь на корточки между Синяками.
Коваль, не отпуская руки, презрительно посмотрел на Мясника.
Синяки стукнули Мясника кулаками с обеих сторон.
— Не надо, Синяки, — сказал Мясник. — Я же не желаю ему плохого!
— Достал, достал! — крикнули Синяки.
Кочерыга с каменным лицом нагнулся над монетой, прицелился и щелкнул по ней. Гривенник вылетел из–под пальца Коваля.
— Верно, — разгибаясь, сказал Коваль, — тут можно и руку разорвать. Далеко было…
— Слушай, Коваль, — сказал Мясник. — Я что–то хочу тебя спросить.
— Спрашивай, — разрешил Коваль.
— Вот ты и Синяки сейчас налетели на меня и побили. Скажи мне, почему?
— Почему? — спросил Коваль и посмотрел на Синяков.
— Почему? — спросили Синяки, давясь от смеха.
— Потому что — Пыс! — сказал старший Синяк.
— Потому что — Дрыс! — сказал младший.
— Потому что Мясник! Потому что — мясо, мяясо, мяя–со! — закричали Синяки и принялись щипать Мясника.
— Подождите, ребята, — сказал Мясник. — Ага… Потому что — мясо. Понимаю…
— А гривенник все же мой! — сказал Коваль. — Берегись, Кочерыга, мне сегодня везет!
«Это потому, — думал Мясник, — что слово «мясо». Вот слово «Синяк» — оно так не звучит. Нельзя бить и кричать: Синяк, Синяк… А мясо — можно… Вот когда меня звали Губастый Колдун, меня никто не бил. И все спрашивали, кому на обед будет горбушка. И я всегда правильно колдовал. А когда меня звали Акула Зубастая, я укусил Тарасюка, прокусил ему ноготь. Я, правда, не хотел, но мне ничего не оставалось делать, потому что он тогда бы меня задушил. Если бы он не бил Витьку Казакоцкого, я бы к нему не полез. А то у Витьки никого нет, как у меня, а я ему шеф. Все равно как брат. Только назначенный брат. Вот Синяка почему еще нельзя бить — потому что их два. Станешь одного, сразу второй прибежит. Потому что они братья. Вот я думал что–то сегодня про братьев, думал и никак не могу вспомнить, что–то такое интересное — интересное, приятное…»
— Гони, гони гривенник, не стесняйся… — сказал за спиной Мясника Коваль.
— Я в тот раз дал двадцать копеек! — плаксиво крикнул Кочерыга.
«Прости меня, брат Коваль, но у тебя очень противный голос», — подумал Мясник и пошел.
В дальнем конце Солнечной стороны показалась черная фигура.
«Во, кто–то идет… — подумал Мясник. — Не воспитатель, потому что все играют, будто ничего не случилось… А, Федор Федорович! Во как ноги ставит — раскорякой… А разве можно про взрослых говорить: раскорякой? Нет, это он широко расставляет ноги. Ему так удобнее ходить, потому что легче держать баян. Только он без баяна. Вот кому жить хорошо! Играй себе и играй… А детей вон как обходит, как… столбы. Правда, возятся там, шумят… А он взрослый. Он, наверно, про что–то серьезное думает, про взрослое. А они все мешают. Дети всегда мешают думать… Ой, сюда идет».
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».