«Ничего особенного», – сказал кот - [75]

Последний тост был, естественно, провозглашен за Пирата Лафитта.

– По-моему, он очень симпатичный, – сказала Тауни. – Или вы со мною не согласны?

– Он жулик и позер, – ответил Даргер, – мерзавец, который выдает себя за джентльмена, делец, манипулирующий законами и требующий признать его честнейшим из своих сограждан. Поэтому он даже нравится мне немного. Я уверен, что с ним можно делать дела. Помяните мое слово: когда завтра эти трое явятся к нам, их притащит именно он.

Некоторое время они говорили о делах. Потом Довесок достал колоду карт. Они играли в юкер, и канасту, и покер, и потому что играли на спички, никто не стал возражать, когда игра превратилась в соревнование по ловкости передергивания колоды или вытряхивания карт из рукава. Особого скандала не случилось, даже когда в одном особо примечательном кону на стол легло сразу одиннадцать тузов.

В конце концов Даргер сказал:

– Обратите внимание на время! Завтра будет непростой день. – И они разошлись по предназначенным для них комнатам.

Той ночью Даргер едва начал засыпать, как дверь, соединяющая его спальню с комнатой Тауни, тихонько открылась и закрылась. Зашуршали простыни, и девушка скользнула к нему в постель. Теплое обнаженное тело Тауни плотно прижалось к нему, а ее рука сомкнулась вокруг самой деликатной его части. Тут он резко пробудился.

– Что это такое ты творишь? – яростным шепотом осведомился он.

Неожиданно Тауни выпустила свою добычу и с силой ударила его в плечо.

– О, тебе легко говорить, – также тихо ответила она. – Мужчинам все легко! Та мерзкая старуха пыталась купить меня. Омерзительный коротышка хотел, чтобы вы позволили ему опоить меня «дурью». И только одному Богу известно, какие намерения были у Пирата Лафитта. Ты, конечно, заметил, что все они обращались к вам. Никто из них даже не подумал спросить моего мнения. – На грудь Даргера закапали горячие слезы. – Всю жизнь у меня были покровители-мужчины; я не могла обойтись без них. Папочка, пока я не сбежала из дому. Мой первый муж, пока его не съел гигантский краб. Потом еще несколько парней и в конце концов, этот подонок Джейк.

– Можешь не переживать. Мы с Довеском никогда не бросали подельников – и не бросим. По этой части у нас безукоризненная репутация.

– Я сама все время повторяю это себе, и днем со мною все в порядке. Но ночью… знаешь, мне еще не приходилось так долго обходиться без мужского тела, которое успокаивает меня лучше всего на свете.

– Да, но ты же понимаешь…

Тауни приподнялась. Даже в комнате, где не было иного света, кроме отблеска луны сквозь окно, было видно, что она восхитительна. Потом она наклонилась, поцеловала Даргера в щеку и прошептала ему на ухо:

– Мне еще не приходилось уговаривать мужчин, но… Прошу тебя…

Даргер считал себя высокоморальным человеком. Но мужчина может, не теряя уважения к себе, противостоять искушению лишь до определенной степени.

Наутро Даргер проснулся в одиночестве. Вспомнив события минувшей ночи, он улыбнулся. Подумал об их подтексте и поморщился. А потом отправился в столовую завтракать.

– Что дальше? – спросила Тауни, после того как они подкрепились цикорным кофе, пончиками-бенье и тонко нарезанным беконом, поджаренным с фруктами.

– Нам следует посеять в мозгах наших покровителей подозрение, что наш доход будет намного больше, чем тот, с которого мы договорились поделиться с ними, – сказал Довесок. – Мы дали им взглянуть на нашу загадочную юную подопечную и позволили предположить, что именно ей принадлежит ключевая роль в нашем предприятии. То есть предложили им загадку, для которой они не смогут придумать решения. Поразмыслив, они придут к единственному выводу: если мы и сможем переиграть каждого из них, то лишь по отдельности. – Он эффектно забросил в рот последний кусочек бенье. – Поэтому они рано или поздно объединятся и потребуют от нас объяснений.

– Мы же тем временем… – сказал Даргер.

– Знаю, знаю. Ухожу в свою унылую комнатушку, раскладываю пасьянсы и читаю духоподъемные книжки, подходящие скромной юной девственнице.

– Ни в коем случае нельзя выходить из роли, – добавил Довесок.

– Это понятно. И все же прошу на следующий раз подобрать для меня образ, который необязательно будет хранить в темноте, словно мешок картошки. Скажем, племянница пленного испанца. Или наследница, привычная к светской жизни. Да хотя бы шлюха!

– Ты – Женщина-загадка, – сказал Даргер. – Это испытанная временем и, как сказали бы некоторые, весьма завидная роль.

Так и получилось. Стоило Даргеру и Довеску покинуть «Мезон-фема» – точно в десять утра; это стало для них непреложным правилом, – они без всякого удивления увидели всех троих благотворителей, которые поджидали их, собравшись кучкой. Короткий обмен угрозами, гневное возмущение, и, возражая на каждом шагу, они привели незваных посетителей в свои апартаменты.

В ярко освещенную солнцем гостиную выходили двери трех спален. Номер выглядел весьма элегантно, и поэтому большие стопки черной бумаги, загораживавшие вход в комнату Тауни Петтикоутс, выглядели здесь совершенно неуместно.

Указав гостям на кресла, Даргер, с выражением решимости отчаяния, сказал: