«Ничего особенного», – сказал кот - [38]

Рико по пояс влез в багажник и принялся шарить в темноте:

– Ничего не вижу.

– Она закатилась в самую глубину. Я слышала, как она стукнула. – Сю-Инь выждала, чтобы Рико сунулся подальше, и вдруг схватила его за лодыжки, напрягая все силы, оторвала от земли и толкнула в багажник. И поспешно захлопнула крышку.

– Эй! – донесся изнутри приглушенный голос.

Сю-Инь поспешила забраться на переднее сиденье. Не успела она закрыть дверь, как мимо нее мелькнул черный меховой комок.

– Не собираешься же ты уехать без меня? – поинтересовался Вельзевул, устраиваясь на пассажирском сиденье.

– Конечно, нет. – Сю-Инь нажала на газ и медленно тронулась с места, не обращая внимания на стук в багажнике. – Когда приедем домой, я вымою тебя, расчешу и специальным гребешком вычешу у тебя блох. А потом куплю тебе пинту сметаны.

– Пусть будет кварта виски, и заметано.

Сю-Инь переключила машину на вторую, а потом и на третью передачу. По пути она задела боком припаркованный вэн «Фольксваген» и, громко взвизгнув шинами, случайно промчалась на красный свет. К счастью, движения здесь в это время ночи почти не было.

– Ооо! – простонал Вельзевул. – Тебе кто-нибудь говорил, что ты худший водитель во всей вселенной?

– Ты первый. – Они уже подъезжали к границе города. Дальше лежала местность, которую Сю-Инь уверенно определила как Мидоулендс. Когда они оказались в Нью-Джерси, она до предела утопила акселератор, заставив две встречные машины съехать на обочину, чтобы избежать столкновения. Потом она вернула «Линкольн» на свою полосу и помчала по шоссе под качающейся в небе полной луной, умудряясь не выпускать машину полностью из-под контроля. На ходу она с удовольствием отметила, что Рико продолжает стучать и ругаться в багажнике. Судя по всему, помощи в угоне автомобиля хватило для того, чтобы вернуть его карму на положительную сторону шкалы. – В общем, все получилось не так уж плохо. В общем и целом.

Она лишилась отца, и вряд ли боль от этого когда-нибудь пройдет полностью. Но зато у нее теперь появился парень. Она не очень хорошо представляла себе, чем занимаются парочки, не считая танцев и секса. Но решила, что скоро разберется.

Сю-Инь опустила стекло в окне и впустила в машину восхитительную вонь болота и гниющего на свалке мусора, наслаждаясь жаркой летней ночью, ветром, взлохматившим ей волосы, и тем, как неоновые огни Ада медленно меркли в зеркале заднего вида.

Женщина, сотрясшая мировое древо

Она не была миловидным ребенком. С возрастом красоты у нее не прибавилось.

«Тебе нужно хорошо учиться, – частенько говорила со смехом ее мать, – потому что на смазливой мордашке тебе точно не выехать».

Может быть, по этой, а может быть, по какой-то другой причине отец не проявлял к ней сколько-нибудь заметной нежности. И потому Мариэлла Коуди с ранних лет направляла всю свою энергию внутрь, на умственную деятельность.

Ее родителям, а также и психиатрам, которых они приглашали, потребовалось некоторое время для того, чтобы установить, что ее частая мрачность, продолжительное молчание, пустые взгляды и высказывания невпопад являются симптомами отнюдь не умственного расстройства, а, напротив, блестящего ума. Семи лет от роду она изобрела, как выяснилось тремя годами позже, свою собственную, хотя и довольно примитивную, систему исчисления. «Мне хотелось выяснить, как рассчитать величину, определяемую сложнопрофильной кривой, – сообщила она озадаченному математику из местного университета, когда тот расшифровал ее символы, – а никто мне этого не хотел объяснить». Учитель поспешно довел ее до аспирантского уровня, после чего ребенок отказался от его услуг, так как он больше не мог ничего дать. Когда ей исполнилось одиннадцать, она после долгих и напряженных размышлений о том, что может случиться, если столкнутся две черные дыры, отправила рукописное письмо в «Заметки о прикладной физике», после чего состоялся очень продолжительный телефонный разговор с редактором журнала.

Довольно скоро после этого – ей еще оставалось несколько месяцев до двенадцати лет – какие-то чрезвычайно влиятельные люди из Стэнфорда предложили ей стипендию на весь срок обучения, комнату, питание и постоянный надзор со стороны женщины, специализирующейся на воспитании не по годам развитых юных девушек. К тому времени родители были только рады избавиться от ее, бесспорно, жутковатого присутствия.

В Стэнфорде она не обзавелась друзьями, но в остальном полностью преуспела. К шестнадцати годам она получила степень доктора философии. К восемнадцати – еще две: одну по математике, а вторую по прикладной детерминистике; эту научную дисциплину она изобрела сама. Институт перспективных исследований предложил ей должность, которую она заняла и которую за нею периодически подтверждали.

Так прошло двенадцать лет, на протяжении которых она не сделала ровно ничего, что было бы достойно внимания.

А потом, сразу после того как она прочла мало кого заинтересовавшую лекцию на тему «Предварительные соображения по поводу отрицания существования хронона», к ней в кабинет явился весьма представительный молодой человек, только что закончивший магистратуру, и сказал: