Ничего не говори - [42]

– То приобрел бы там навыки, каких не дают в колледже, – перебил меня Байерс.

– Совершенно верно. Понимаете, тот судья увидел перед собой не просто очередного проблемного черного подростка, а человека с огромным потенциалом. И Кит в конце концов оправдал оказанное ему доверие. Мне кажется… что я нечасто вижу на скамье подсудимых таких, как Кит Блум. Но вчерашний подсудимый мне его чем-то напомнил. На суд пришла вся его семья. До ареста у него была постоянная работа. Мне показалось, что если я дам ему шанс, он оправдает оказанное ему доверие точно так же, как его когда-то оправдал Кит.

– Иными словами, вы хотите сказать, что приняли решение в согласии с совестью?

– Совершенно верно. Я бы назвал этот вердикт в высшей степени личным.

Моя история Байерса явно тронула, струны были задеты. Он выразил свое одобрение, и я убедился, что в ближайшие дни никаких действий против меня предприниматься не будет.

Мы закончили разговор, обменявшись формулами вежливости, и, повесив трубку, я задумался над тем, какую цепь событий я только что запустил.

Вполне возможно, что главный судья округа, отныне убежденный, что я руководствовался самыми благими намерениями, будет держать удар до тех пор, пока Майкл Джейкобс и Нил Кизи не устанут от этой возни и не найдут себе другого мальчика для битья. Если мои надежды оправдаются, я смогу сказать, что увернулся от града летящих в меня пуль: меня оставят в должности судьи достаточно долго для того, чтобы я вынес требуемое решение и тем самым спас Эмме жизнь.

Но возможен и другой вариант – Байерс обнаружит, что история Кита Блума – это на сто процентов выдумка.

И в этом случае каждая из этих пуль попадет мне точно в сердце.

Я даже не попытался добежать до туалета, а сразу поднес к подбородку мусорную корзину и блевал до тех пор, пока в желудке ничего не осталось.

Глава 20

Спустя полчаса, избавившись, как смог, от остатков рвоты и кислого привкуса во рту, я без сил сидел, обмякнув, в кресле, как вдруг в дверь тихо постучали.

Это была не Джоан Смит – она стучала гораздо решительнее. А нарушать мой покой, когда дверь кабинета была закрыта, имел право только один человек, кроме нее. Поэтому я ответил:

– Входите, Джереми.

Джереми Фриланд вошел, прячась за загадочной улыбкой.

– Прошу прощения за беспокойство, – сказал он, – но у нас столько всего происходит, я просто решил узнать, как вы.

– Спасибо, – ответил я, надеясь, что он не почувствует витающего в воздухе запаха тошноты, – садитесь.

Он послушно опустился на стул, закинул ногу на ногу и сцепил на колене руки.

– Я слышал, вам звонил судья Байерс, – исподволь начал он, изображая небрежность.

Джереми, конечно, уже сделал выводы – спорный приговор плюс звонок главного судьи равняется выволочке – и захотел проверить, целиком с меня спустили шкуру или что-то осталось.

– Да, мы с ним мило побеседовали, – сказал я, а потом, чтобы хоть немного удовлетворить его любопытство, добавил: – конечно, он звонил по поводу дела Скаврона. Мы поговорили о том, что судьи, как правило, следуют нормам закона, но при этом каждый из нас время от времени принимает неожиданные решения, которые подсказывает интуиция. В моем случае так вышло со Скавроном.

Я чувствовал, что Джереми хочет спросить, почему именно со Скавроном, но ему не позволяет щепетильность. И я был благодарен ему за то, что мне не пришлось повторять историю Кита Блума – чем чаще люди будут хвататься за ниточки, торчащие из этого клубка лжи, тем быстрее его распутают.

Вместо этого Джереми заговорил о том, что явно занимало его сильнее.

– Как вам кажется, Байерс понял, почему вы так поступили? – спросил он.

Что означало буквально следующее: «Все уже позади или мне лучше начать рассылать резюме?»

– У него большой опыт. В его практике тоже были свои скавроны.

– Это хорошо, – сказал Джереми. – Я хотел еще поговорить о сегодняшних статьях о Пальграффе. Вы, наверное, уже видели?

Я кивнул.

– И на этом сайте про инвестиции?

Я закатил глаза:

– Господи. Эта чушь.

– А, то есть…

– Джереми. Вы что, и правда этому поверили?

– Ну, я имел в виду… одним словом, я знаю, что сами вы с ним не говорили. Но я подумал, что вы, ну знаете, случайно упомянули в разговоре…

Господь всемогущий. Если мой собственный секретарь допускает, что пост на страх-и-риск. com содержит достоверные сведения, то что подумают другие?

– Это исключено, – твердо заявил я, – все, что написал этот человек, – плод его воображения. До сегодняшнего утра я даже не подозревал о существовании дела «Пальграфф против АпотеГен».

– Да, насчет этого я тоже хотел поговорить, – сказал он. – Я прошу прощения, что не предупредил вас заранее. Я видел дело в списке, но даже не думал, что это так важно, в противном случае обязательно бы…

Я остановил его жестом патрульного полицейского на перекрестке.

– Вы ни в чем не виноваты. Вам все равно удалось меня обогнать. Вы хотя бы видели его в списке.

– Просто ты видишь перед собой дело о патенте, видишь, что его ведут «Крэнстон и Хеманс», и думаешь: «Одним больше, одним меньше…» Если бы я с самого начала знал, что речь идет о Роланде Хемансе, я присмотрелся бы к нему повнимательнее.