Ничего личного! - [23]

Я кивнула, соглашаясь.

– Я всегда хотела работать иначе. Во-первых, я должна узнать о заказчике как можно больше личного. Узнать, чем он дышит, что любит, что греет его душу, его основную работу, хобби, рост, вес, возраст… Все, любые мелочи могут стать толчком к тому, что получится что-то интересное, что люди будут в построенном тобой доме не только спать, есть и принимать ванну, они будут жить здесь, любить, ссориться, мириться, просто пить чай после рабочего дня… Каждый должен найти в доме место себе по душе.

Тимур обнял меня за плечи:

– Не волнуйся ты так, я тебя очень хорошо понимаю.

Мы посидели молча. Я допила кофе и крутила чашечку в руках. Меня волновала его близость, но освобождаться из его рук я не стала.

– Гадаешь? – улыбнулся Тимур.

Я отрицательно покачала головой. Подумала и честно призналась:

– Я немного скучаю за своими подругами, за Сашей. Вчера я, наконец, позвонила Агнессе Прокофьевне. – Я виновато посмотрела на Тимура. Он сел ровнее, но руку не убрал. – Я ей почти все рассказала. Пойми, что я не могу и не хочу ее обманывать. За время моего дурацкого замужества она стала мне настоящим другом. Я ведь не должна рвать с ней отношения из-за того, что я больше не сплю с ее сыном?

Тимур качнул головой, тихо спросил:

– Она не уговаривала тебя вернуться?

– Нет.

Я не решилась рассказать Тимуру, что вчера призналась Агнессе Прокофьевне в том, что рядом со мной сейчас другой мужчина, и возврат к Юре для меня просто невозможен. И не то, чтобы я сильно сердилась или обижалась на него, нет, просто я его разлюбила. Я просила ее не обвинять его в произошедшем разрыве. Может быть, мы оба по отдельности еще сможем быть счастливы. А потом она заплакала и пожелала мне счастья. Я обещала ей звонить и сказала, что приеду в гости, как только хоть немного разберусь в себе.

Тимур сидел рядом со мной с каменным лицом и молчал.

Я вспомнила, как Тим привез меня к себе, как ночью мне показалось, что из моего сердца вытягивают длинную острую иглу, вспомнила, как он прижимал меня к себе и отогревал своим теплом.

Тимур отвел глаза, спросил:

– Ты не жалеешь, что это не Сашка, а я встретил тебя тогда у офиса?

Я повернулась к нему, неожиданно для себя поцеловала его в щеку, вкусно пахнувшую его замечательной туалетной водой, и ответила вопросом на вопрос:

– А ты сам как думаешь?

Я поднялась, было, но он как-то ловко поймал и притянул меня к себе:

– Правда, что ли?

Вошедшая в кухню Вероника радостно заявила:

– Привет всем! Можете продолжать обниматься, вы мне нисколько не мешаете.

Тимур поймал и ее, перехватил поперек живота и начал щекотать нас обеих. Изнемогая от хохота, мы переползли на диван.

Отдышавшись, Вероника сказала:

– Если бы я съела горячий бутерброд с кофе, фиг бы тебе нас побороть!

Тимур допил свой остывший кофе и, довольно глядя на нас поверх чашки, сказал:

– Ты, Вероника, неспортивно себя ведешь. Лягаешься, как пони нашего президента! Борьба должна быть честной!

Вероника твердо сказала:

– Нет, борьба должна быть бескомпромиссной!

Тимур приподнялся из-за стола, сделав вид, что собирается напасть на нее, и Вероника с визгом умчалась наверх.

Я забрала чашки со стола и переставила их в мойку, на всякий случай стараясь держаться подальше от его длинных рук. Тимур засмеялся и сказал:

– Черт, пойти, что ли, дрова порубить?

Я покраснела.

После завтрака мы с Вероникой занялись высадкой цветов в подвесные кашпо вдоль балкончиков. Вчера я отобрала в цветочном магазине неприхотливые ампельные сорта петуний, герани и других красиво цветущих однолетников. Мы высадили их в смесь магазинной и садовой земли, полили и оставили в кружевной тени под яблоней, чтобы они привыкали постепенно к открытому воздуху.

Часть растений я оставила в торфяных горшочках. Тимур подошел посмотреть на нашу возню, спросил:

– А эти куда?

Я ответила:

– Мы с тетей Катей убрали на кладбище, помыли памятники. Тюльпаны и нарциссы сейчас отцветут, я купила летники, чтобы высадить их. Уже тепло, как раз время. И Вероника хочет проведать бабушку.

Он кивнул.

Мы решили, что поедем на моей «Волге», дорогу на кладбище размыло после весенних дождей, «Ауди» Тимура стало жалко. Мы загрузили цветы и инструменты в багажник, и я хотела было сесть за руль. Но Тимур замахал руками:

– Нет, нет, отдыхай, сегодня я буду вас возить.

Я удивленно посмотрела на него.

Он пояснил:

– Понимаешь, я каждое утро любуюсь, как ты паркуешься на стоянке. Это, конечно, лихо, но даже сверху смотреть страшно, что уж говорить о тех, кто находится в непосредственной близости от тебя?!

Я задрала нос повыше и сердито спросила:

– И давно ты за мной подглядываешь?

Он состроил печаль на лице:

– Честно? Давно.

Вероника засмеялась.

Я не нашла, что ответить, и молча уселась на сидение рядом с водительским.

По дороге Тимур молчал по обыкновению.

Он перешагнул через низкую кованую оградку и благодарно посмотрел на нас с тетей Катей: ребята, которые у нас работали, аккуратно уложили внутри тротуарную плитку, установили скамеечку и небольшой стол рядом с тугой елью, росшей у самого входа.

Тимур взял за плечи Веронику, и они постояли молча. Девочка уткнулась в его бок, и он погладил ее худенькие плечики.