Ничего кроме любви - [44]

– Когда-нибудь, может, и расскажу.

Они ехали еще час, почти не разговаривая, лишь раз остановились, чтобы понаблюдать за стадом белохвостых оленей, которые пришли к ручью на водопой. Их коричневые спинки золотом отливали на солнце. Жеребец громко фыркнул, и олени в панике исчезли среди деревьев. Анна рассмеялась и повернула к Саймону сияющее лицо. Он впервые за всю дорогу широко улыбнулся, но потом посерьезнел, будто сожалея о минутной слабости.

Подступила усталость, мышцы, непривычные к долгой езде в седле, разболелись. Но вскоре путешественники обогнули гору, и взору Анны предстал бревенчатый дом, построенный на ровной площадке, надежно закрытой от ветра окружающими холмами. Они остановились у входа. Анна соскользнула на землю, разминая затекшие ноги.

В домике была всего одна комната. В ней – печка, стол, стулья и кровать, не очень широкая, застеленная лоскутным одеялом. Интригующая обстановка, ничего не скажешь.

Саймон не стал растапливать печку. Вместо этого он развел перед домом костер, подвесил над ним чайник и быстро разогрел в котелке мясо и бобы.

После трапезы он начал рассказывать о своих родных краях, о суровых зимах и морозах, о снегопадах и метелях, которые могли налететь в любое время с ноября по июнь. Рассказал о жестоких ветрах в долинах – шестьдесят миль в час и даже больше, о летних грозах, которые были обычным делом в этих краях.

– Здесь сплошные крайности, – заметил он. – Дикая жара, лютые морозы, наводнения, сильные бури, лесные пожары. Все эти страсти для нас привычны.

Анна поняла, что Саймон нарочно пугает ее, испытывая на прочность.

– Почему же ты живешь здесь? – спросила она как бы между прочим.

– Это мой дом.

– Может быть, потому, что горы в этих местах высокие, воздух чистый и пьянящий, а людей совсем мало?

Саймон усмехнулся.

– И поэтому тоже. – Он пошел проверить лошадей и вернулся со спальным мешком. – Я буду спать здесь, а ты в доме.

– Ты хочешь наказать меня, да?

В ответ – молчание.

– Наверное, я заслужила такое отношение к себе. Ты не спросил, почему я приехала, почему искала с тобой встречи…

Саймон пристально посмотрел на Анну.

– Почему? – поинтересовался он наконец.

– Долгая история и не очень красивая. Хочешь послушать?

Он сел поближе к Анне.

– Послушаю, конечно. – Но в голосе его не было особого энтузиазма.

Последовало невеселое повествование о Фрэнке Шепарде, о его предательстве и о том, как это повлияло на всю ее последующую жизнь. Темнота скрывала лицо Анны, когда она рассказывала о Максе. Саймон не мог толком видеть лица говорящей, а та была этому только рада. Не стоило, наверное, откровенничать. Некоторые вещи слишком больно вспоминать, но тем не менее Саймон Кливленд узнал достаточно, чтобы понять, через какие муки пришлось пройти Анне.

– Теперь ты знаешь, почему я не верила в любовь, не верила себе. Подозревала, что проблема во мне, боялась рисковать, боялась снова ошибиться. Я не вынесла бы этого еще раз.

– И что теперь?

– Теперь я знаю правду и… по-прежнему боюсь. Но я готова рискнуть.

Саймон помолчал. Когда он заговорил, голос его был глухим и мрачным.

– Трудно измениться в одночасье, Анна. Ты узнала правду о своем первом возлюбленном, натерпелась от мужа и, может быть, хочешь одним приездом сюда возместить все, что потеряла когда-то. Кто знает, может быть, через несколько недель начнешь с ума сходить от скуки. Тебе трудно будет выбираться отсюда в Европу. Все это может оказаться слишком болезненным для тебя.

– Возможно, ты прав. – Она поёжилась то ли от холода, то ли от нервного напряжения. – Не знаю. Может, нам обоим придется пойти на компромисс. – Голос Анны сорвался, но она постаралась взять себя в руки. – Одно я знаю точно: я безумно скучала по тебе, Саймон. Стоит мне подумать о тебе, и я сама не своя. Признаюсь, я старалась все забыть. Но моя жизнь пуста, если в ней нет тебя. Я думала о будущем и поняла, что оно не имеет никакого смысла без любимого человека. – Она замолчала, ожидая, что Саймон хоть что-то скажет, не дождалась и продолжила: – Ты просил меня приехать, посмотреть, чем ты тут занят. Мне совершенно безразлично, как именно ты живешь здесь, я знаю одно: мне без тебя жизни нет. – Она взглянула на него и добавила тихо: – Я люблю тебя, Саймон.

Он встал и залил тлеющие угли водой. Они яростно зашипели, выплевывая в воздух ослепительные искры.

– Иди спать, Анна, – коротко сказал он.

– Ты со мной?

– Нет.

– Почему?

– Еще не время. Ты… ты еще не все решила для себя.

– Я знаю одно: я хочу тебя.

– Это к делу не относится.

Анна встала и медленно пошла в дом. Саймон вскоре присоединился к ней – он пришел, чтобы зажечь лампу.

Анна стояла перед кроватью и рассматривала лоскутное одеяло.

– Одеяло, – приговаривала она, – лоскутное… Ну да, конечно… В таких избушках непременно должно быть бабушкино одеяло… – Она быстро повернулась к Саймону. – Поцелуй меня на ночь, милый.

В неверном свете лампы Анна увидела, как он напрягся. Саймон шагнул было к ней, заколебался и покачал головой. Понятно, ему тяжело быть рядом с ней и ощущать каждую минуту ее близость. Наверное, еще тяжелее, чем ей. Дважды отвергнутый, он позволит себе расслабиться, только безоглядно поверив в нее. Теперь Анна окончательно поняла, какой серьезный удар нанесет этому мужчине, если передумает, бросит его, если ее любви окажется недостаточно.