Ни слова о любви - [100]

— Как хорошо дома! — воскликнул он, усевшись и обведя взглядом всех собравшихся. — Благодарью вас, мои дорогие друзья.

Приветственная фиеста длилась не слишком долго. Правда, Тео был в искрометном настроении и чуть ли не каждые пять минут поднимал новый тост, с незаурядной словотворческой фантазией смешивая греческий с польским (невзирая на протесты, Кася категорически запретила ему пить что бы то ни было, содержавшее хоть мизерную долю алкоголя, так что тосты он провозглашал, держа в руке стакан с водой), но все понимали, что прежде всего он нуждается в отдыхе и общении с семьей. Сабина условилась с Касей, что они поговорят о пансионате, когда Тео немного отдохнет, и пошла в конторку. Остальные гости, проявляя деликатность, тоже понемногу возвращались к своим делам, и наконец Загоракисы, оставшись одни, отправились на второй этаж. Сабина закрыла за собой дверь конторки.

Она мечтала об одном: насладиться Борисом. Из-за вторжения Люцины им пришлось почти полностью прекратить общение. Это принудительное воздержание позволило Сабине ощутить, как сильно она в нем нуждается, но признаться в этом ей было трудно. Хотя она и отгоняла от себя эти мысли — все равно невыносимо скучала по его прикосновениям и даже по самому его присутствию, по тем минутам, когда они были вдвоем и время будто останавливалось, когда они, никуда не торопясь, делали вместе самые обыкновенные вещи: ели, болтали или читали газеты, сидя за столом. Она все четче осознавала, что это уже не просто секс. Она желала, чтобы Борис был рядом, и это решительно усложняло ее положение — ведь она по-прежнему и подумать не смела о том, чтобы когда-нибудь сойтись с ним в настоящую, полноправную пару. Coming-out[55] — ну уж нет, об этом не может быть и речи. По многим причинам. Да взять хотя бы таблоиды — они же сожрут ее живьем!

«Есть у тебя минутка? Я в конторке», —

отправила она сообщение и как на иголках ждала ответа, но телефон не подавал признаков жизни. «Скверно, — подумала Сабина. — Сейчас окажется, что это я за ним бегаю». Она уже решила было взять себя в руки и заняться счетами, как дверь в крохотную комнатку открылась и в проеме показался белозубо улыбающийся Борис.

— Пани начальница, вы меня вызывали?

На душе у нее сразу же прояснилось.

— Кажется, настало время заняться сексуальными домогательствами на работе.

— Наконец-то! Я уже собирался писать в вышестоящие инстанции жалобу на ваше невнимание.

Сабина подошла и приникла к нему прямо у двери. Они целовались и не могли остановиться. Всем своим существом она жаждала его тела. Забралась руками ему под рубашку, касаясь пальцами уже знакомого изгиба позвоночника. Они прижимались друг к другу с такой страстью, словно каждый стремился раствориться в другом.

Но когда его рука скользнула Сабине под брюки, она заставила себя остановить его:

— Погоди. Сюда в любую минуту могут войти. Приходи вечером. Поужинаем вкусно…

Он закрыл ей рот поцелуем и долго не давал произнести ни слова.

— Хотя, возможно, нам будет не до ужина, — засмеялась Сабина, когда он наконец отпустил ее.

Теперь вернуться к счетам было превыше ее сил: она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме фантазий о предстоящей ночи. А ведь нужно было прожить еще несколько немилосердно долгих часов…

Она чуть было не забыла, что условилась поговорить с Касей и Тео.

— Я возвращаюсь к работье, все нормально, — уверял Тео, но в голосе его слышна была нота отчаяния: казалось, он заранее ожидал возражений. И не ошибся.

— Ну да, как же! — не скрывала раздражения Кася. Видимо, их спор начался раньше, и сейчас, в присутствии Сабины, разыгрывалась очередная серия. — У тебя еще не зажили руки, они целый день должны быть защищены тугими повязками, тебе прописали ежедневные реабилитационные процедуры в Гданьске, не говоря уже о том, что врачи велели тебе очень беречься… Но при этом ты, конечно же, будешь работать шеф-поваром и каждый день выдавать полное трехразовое меню! Блестящая идея! Очень умно!

— Но я так долго отдыхал в больнице, а у тебья была черная депрессия. Из-за нас Сабина вкалывать вместо писать.

Несмотря на всю серьезность ситуации, она не сумела удержаться от смеха.

— Поверь, Тео, за последнее время меня ничто так не радовало, как тот факт, что я еще гожусь на что-то помимо писательства.

— Что ты мелешь? Ты писатьельница, а не менеджер в отеле.

— А мне очень понравилось работать менеджером. Похоже, эта перемена была мне нужна. Если не имеешь ничего против, я охотно останусь, пока ты окончательно не оправишься.

Тео глядел на нее, недоверчиво моргая:

— Ты что, серьезно?

— Вполне серьезно.

Какое-то время он еще смотрел на нее, а потом встал, развел руки для объятия и подошел к ней:

— Ты нам теперь родная.

Сабина вышла из «Афродиты» с ощущением того, что миколовский мирок возвращается в состояние равновесия, более того, в нем отыскалось местечко и для нее. Она стала его полноправным членом, а не просто пришлой, кем-то средним между дачницей и настоящей жительницей. Ее прекрасное настроение становилось еще лучше при мысли о том, что встреча с Борисом с каждой минутой все ближе и ближе.