Ни слова о другом мире - [11]

Степь тянулась на многие-многие километры в разные стороны, и была отнюдь не так пуста, как многие полагали. Безусловно хозяевами данной территории были копытные животные, с чьим быстрым бегом никто не мог сравниться. Поговаривают, что где-то здесь, на необъятных просторах этой прекрасной местности обитает редчайшая раса кентавров, которых практически не осталось. И на то были весомые причины. Их истребляли, буквально уничтожали, дабы не допустить распространения черной магии, которую так боялись все люди, и делали это под знаменами Инквизиции.

Все дело в том, что кровь и органы Кентавров использовались в самой страшной, и, пожалуй, самой могущественной магии — Некромантии. И инквизиторы, будучи практически бессильными в борьбе с некромантами, решили истребить такой часто используемый «расходник». Благодаря подобным ценным ресурсам, опытный некромант не только мог увеличить свои навыки контроля нежити, но также и освоить контроль живого разума. В этом был, конечно, существенный ряд нюансов, но они были слишком незначительными, перед разумным и способным развиваться солдатом.

Где-то среди степной травы стояла небольшая импровизированная палатка, в которой мерцал тусклый свет и время от времени доносился какой-то говор. Он не был похож на общий имперский язык или же на какие-то местные наречия. Если бы представитель иного мира услышал это, он мог бы различить очень большую схожесть с латынью. Этот язык был под запретом в империи, и едва услышав его любой имел полное право убить того, кто посмел на нем изъясняться.

Мужчина лет сорока с ярко-изумрудными глазами сидел в позе лотоса посреди палатки, а перед ним стояла глубокая глиняная чаша, с утолщенными краями. На ней были уверенной рукой выскоблены различные символы, расставленные в хаотичном порядке. Внутри чаши находилась темно-красная вязкая жидкость, которая к слову отвечала словам мужчины странным побулькиванием. Слева от чаши лежала отрубленная голова, в которой глаза были выдавлены из глазниц, а волосы обрезаны до самого основания. Голова принадлежала мужчине среднего возраста, с мощной и широкой нижней челюстью, и выступающей надбровной дугой. Уши были вытянуты и имели отчетливо лошадиную форму.

Et Imbora Enenn, peto ut mihi tantam fortitudinem, excitari potest, quae ex mortuis. Incutere timorem possunt commovebitur terra et turbabitur quia vis est de animabus hominum. Octava infantem scilicet a Ehlor non fuerit de stirpe vestra ad vos de Libra. (Имбора и Ененн, прошу вас дать мне великую силу, способную пробудить мертвых. Силу, что способна содрогать землю и вселять страх в души людей. Я, Элхор, ваш потомок в восьмом поколении прошу вас о просвещении.)

Назвавшийся Элхором встал и поднял чашу над головой, после этого он закрыл глаза и медленно вылил на себя ее содержимое. Это была кровь, самая настоящая кровь, что вязкой струйкой стекала по его голове и лицу, но не достигая земли, тут же испарялась в воздухе и легкой дымкой достигала его ноздрей. Он глубоко вдохнул, втягивая всю дымку, на нем не осталось ни одного мокрого место от вылитой крови, все до капли испарилось.

Глаза Элхора закатились от эйфории, и он блаженно выдохнул. Он чувствовал, как тело наполняется маной, а в голове появляются очертания той силы, что протекала сквозь его энергетические потоки. От переполнявшей его мощи он содрогнулся и, не выдержав ее невероятного объема потерял сознание.

Лишь отрубленная голова была свидетелем тому, что тут произошло, и было ощущение будто она улыбнулась.

* * *

— Ой да ладно, я всего лишь отрезал ему ногу, и что теперь, казнить меня за это?

— Вообще-то это был Лендлорд, и я думаю, ему это очень не понравилось!

— Слушай, давай ты не будешь умничать, это было наше совместное решение, ты его одобрил, помнишь?

— Это было до того, как я узнал, что тот парень был Лендлордом.

— Если бы ты меня внимательно слушал!..

— Если бы ты был аккуратнее! Поверь, когда-нибудь тебя поймают, и ты станешь похож на меня, только будешь менее разговорчив.

Создавалось ощущение что мужчина беседовал сам с собой, вскидывая одну руку и возмущаясь невидимому собеседнику. Разговор звучал на общеимперском и был весьма занимательным для какого-нибудь представителя порядка, или скажем, инквизитора. Однако, если бы его кто-то и увидел из вышеперечисленных лиц, они бы не вслушивались в разговоры, а на месте бы его казнили, потому как мужчина с разговаривающей отрубленной головой был никем иным, как некромантом.

Голова кентавра выглядела очень потасканной, глаза были старательно зашиты на двойной шов. Тем не менее это не мешало ей чувствовать окружение и достоверно определять количество живых и неживых существ в округе. Она висела на специальной подвязке чуть выше пояса мужчины, что придерживал ее рукой.

— О, темные силы, когда-нибудь я брошу тебя в костер! — проскрипел Элхор.

— А потом будешь жалеть о потере дорогого артефакта и лучшего друга! — голова ехидно ухмыльнулась.

— Не друг ты мне, головешка немытая!

— Ну, рук, чтобы подмыться у меня нет.

Они и правда походили на двух друзей, что путешествуют уже не первый год. Степи медленно сменились на местность, наполненную высокими кустарниками, а позже они вошли в лес, где исполинские деревья нежно щекотали своими верхушками лоно небосклона.