Ни о чем не жалея - [33]

Повернув Мэгги лицом к лестнице, она легонько подтолкнула ее.

– А теперь иди в свою комнату, заканчивай собираться, бери мужа и поскорее уезжайте отсюда.

Порывисто обняв Кейт, Мэгги повернулась и помчалась вверх по лестнице. Глядя ей вслед, Кейт почувствовала острое чувство вины. Они с Мэгги стали добрыми подругами, а друзья не должны лгать друг другу.

Послышался бой стоявших у входной двери позолоченных высоких часов. Через два часа она скажет экономке, миссис Бизли, что получила записку от Сары Уиттакер, дочери друга отца, в которой та просит ее приехать к ним погостить на несколько дней.

– Будет лучше, если вы ничего не станете говорить леди Трент, – сказала Кейт экономке, когда два часа наконец прошли. – Вы же знаете, как она не любит, когда я уезжаю куда-нибудь одна.

Миссис Бизли лишь кивнула в ответ. Она с неодобрением относилась к независимому поведению Кейт, однако принимала его, как и все остальные слуги.

– Как пожелаете, мисс, – проговорила она, и в ее голосе Кейт уловила легкое недовольство.

Двадцать минут спустя Кейт уже ехала в наемном экипаже к Британскому музею, надеясь, что карета Рэнда ждет ее у входа. К тому времени, когда она добралась до музея, сердце стучало в груди так сильно, будто она только что пробежала стометровку, а ладони были влажными от пота. Кейт сжимала гобеленовую сумку с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

Наконец экипаж остановился. Натянув на голову капюшон плаща, Кейт вышла на Грейт-Рассел-стрит и, вручив вознице шиллинг, украдкой огляделась по сторонам, ища глазами Рэнда. Она тотчас же заметила его. Рэнд направлялся к ней решительным шагом, высокий и невероятно красивый. Сердце Кейт на секунду сжалось, а потом забилось с удесятеренной силой.

– Ты приехала, – проговорил он, с облегчением вздохнув, и, улыбнувшись, потянулся за ее сумкой. – Я не был до конца уверен.

– Я тоже, – ответила Кейт, слабо улыбнувшись.

Он хотел забрать у нее сумочку, но она никак не могла разжать пальцы. Он попробовал еще раз – с тем же успехом.

– О Господи, да ты до смерти напугана! – проговорил Рэнд, взглянув на нее. – Белая как мел и вся дрожишь.

Кейт облизнула губы, чувствуя, что еще немного – и она упадет в обморок.

– Со мной... все в порядке, – пролепетала она.

– Вовсе не в порядке, – мрачно изрек Рэнд и, обхватив ее рукой за талию, увлек к простой черной карете, которую она раньше не видела. – Но обещаю тебе, любовь моя, я позабочусь о том, что ты будешь чувствовать себя отлично.

Он забрался в карету вслед за ней, но вместо того чтобы сесть рядом, усадил Кейт к себе на колени и бережно прижал к груди, словно бесценное сокровище.

– Тебе нечего бояться, – ласково проговорил он. – Мы не станем спешить. Я тебе как-то уже говорил, что не сделаю ничего против твоей воли, и повторю это еще раз, Кейт. У нас с тобой масса времени. Ты веришь, что нам будет хорошо?

Кейт немного успокоилась и, кивнув, прошептала:

– Простите. Я знаю, что веду себя как дура.

– Ты вовсе не дура, Кейтлин. Я знаю, у тебя было мало опыта. Просто верь мне, и все будет хорошо.

Кейт ему уже верила. Вопреки внутреннему голосу, вопреки всем советам, которые ей давали, она верила ему, как не верила никогда и никому, кроме отца. Страх начал исчезать, на душу снизошел покой. К тому времени, когда они добрались до Ривер-Уиллоуз, она уже улыбалась, потом смеялась над чем-то, что рассказывал ей Рэнд, и наконец почувствовала, что ее охватывает нетерпение – скорее бы уж началось это захватывающее приключение по превращению ее в женщину.

Рэнд ввел Кейтлин в огромный дом из красного кирпича под названием Ривер-Уиллоуз – просторный особняк с фронтонами, трубами и остроконечными шпилями, отделанный внутри темным деревом и с каменными полами. В Ривер-Уиллоуз не было ничего современного и стильного, но Рэнд всегда любил этот дом, старомодный и уютный. Здесь он чувствовал себя так хорошо, как ни в одном из своих остальных многочисленных домов.

– Он такой, каким я его себе и представляла, – проговорила Кейт и с улыбкой обвела восторженным взглядом потемневшие от старости стропила, массивную резную мебель главного салона, старенькие диваны с темно-красной и синей обивкой и восточные ковры, потёртые от долгих лет службы. – Чувствуется, что это настоящий дом, в котором бегают дети, слышится веселый смех.

Слова Кейт очень обрадовали Рэнда. Дом был старый и нуждался в ремонте. Рэнд должен был распорядиться сделать его много лет назад, но почему-то все оттягивал. Дом нравился ему таким, какой он есть, и не хотелось здесь ничего переделывать.

– Вы когда-нибудь жили здесь, Рэнд?

Рэнд покачал головой. Не жил, хотя ему этого хотелось. Сколько раз он мечтал о том, чтобы сбежать сюда и жить здесь со своими тетей и дядей.

– В этом поместье жил мой дядя, брат моего отца. Я приезжал его навещать так часто, как только мог. У меня были три кузины и один кузен. Я обожал с ними играть, ведь я у родителей был единственным ребенком. Чудесная была семья...

– А где они теперь?

Рэнд стиснул зубы и мрачно проговорил:

– Дядя и тетя умерли несколько лет назад. Кузины живут каждая со своей семьей.