Ни мужа, ни любовника, или Я не пускаю мужчин дальше постели - [8]

– Как мёртв? Как горло перерезано?! – Клим раздул ноздри и тяжело задышал.

– Я сам не знаю. Клим, ума не приложу, как могло произойти подобное. Мы когда спать ложились, на ночь дверь не закрыли. Да и сторожка деда Ивана недалеко.

– А дверь-то почему не закрыли?

– Так подумали, вдруг ты ночью придёшь. Ты же не сказал, что утром вернёшься. Мы, конечно, это предполагали, но на всякий случай дверь оставили открытой. Побоялись – ты стучать будешь, а мы не услышим.

– Так, а кто Саньку зарезал?

– А я откуда знаю, – пожал плечами Михаил и трясущимися руками полез в карман за сигаретой. – Дед Иван тоже в шоке, говорит, он всю жизнь в этом лесу прожил, и у них никогда ничего подобного не было. Он сейчас в соседнюю деревню поехал, чтобы хоть кого-то из милиции привезти. Я понимаю, что убийцу в таком огромном лесу не найдёшь, но факт убийства зафиксировать нужно.

– Как же такое могло случиться… – Клим растерянно развёл руками и посмотрел в мою сторону:

– Маринка, ты бы здесь одна не ночевала. Ты ведь тоже с открытой дверью спишь. Уезжала бы ты в город. Что тебе одной в этом лесу делать?!

– В охотничьем доме деда Ивана постоянно кто-нибудь останавливается. Тут никогда никаких убийств не было. Ума не приложу, как такое могло произойти.

– Дед Иван говорит, что по радио передавали, будто из воинской части сбежал солдат с оружием. Может прятаться в этом лесу.

– Если это беглый солдат, то он должен из оружия стрелять, а не горло резать. И почему тебя в живых оставил? Что-то на беглого солдата это мало похоже.

– Я и сам не понимаю, почему именно Саньку на тот свет отправили. Почему не меня или нас обоих?! – в сердцах произнёс Михаил и, бросив: – Клим, я тебя на улице жду, – вышел из комнаты.

Клим сел на краешек кровати и взял меня за руку:

– Марин, мне пора.

– Мне очень жаль, что такое произошло, – только и смогла сказать я.

– Ты должна сегодня же уехать в город. Здесь оставаться опасно. Убийца может заявиться к тебе. Хочешь, поехали с нами. Мы повезём тело друга в Москву.

– Я остаюсь, – отрезала и тут же добавила: – Мне пока в Москве делать нечего. На работу через неделю.

Мой ответ привёл Клима в замешательство, и он слегка сжал мне руку:

– Ты остаёшься даже после всего, что произошло?

– Остаюсь.

– Ну почему?!

– Потому, что даже трагическая гибель твоего друга не перечеркнёт мою любовь к здешним местам.

– И тебе не страшно?

– У меня есть собака и ружьё, которое всегда стоит у изголовья моей кровати.

– Да ты сумасшедшая. Любая другая на твоём месте уже впала бы в истерику и побежала в город.

– Я не любая, – ответила я и посмотрела Климу в глаза. – В случае чего я всегда смогу за себя постоять.

– Значит, ты совсем не боишься?

– Дело не в этом. Просто города я боюсь больше, чем леса.

– Ладно, бог с тобой. Только обещай хотя бы, что будешь закрывать дверь на ночь.

– Обещаю.

– А как мне найти тебя в городе?

– Зачем?

– Ты считаешь, что не стоит? Одного раза вполне достаточно? Марин, я же ничего о тебе не знаю.

– А что ты хочешь обо мне знать?

– Что у тебя за работа, если большую часть своего времени ты проводишь в глуши?

Я несколько смутилась и решительно заметила:

– Клим, я не люблю рассказывать о себе. Если ты захочешь увидеть меня ещё раз, то приезжай сюда.

– Сюда???

– Ну да. Искупаемся в реке при луне, встретим вместе рассвет. Разве в городе можно сделать подобное?

– Ах, значит так… – Клима явно раздражал тот факт, что я не вешаюсь ему на шею, не твержу ему, что наша встреча – это любовь с первого взгляда, и не прошу его увидеться ещё раз.

– А если я сюда приеду, а тебя нет?

– Если меня нет, то я в городе и буду через несколько дней.

– Хорошенькое дело. Это я должен бросить все свои дела, пропахать чёрт знает сколько километров на встречу с тобой, увидеть, что дверь твоей избушки закрыта, и прождать тебя у порога несколько суток.

– Я могу сказать, где лежат ключи. – Я не дала Климу закончить его монолог, а своей последней фразой вызвала у него ещё большее недовольство. Не став дожидаться ответа, я тут же продолжила: – А какие неотложные дела ты не можешь бросить в городе? Коробки или ящики? Не знаю, что ты там таскаешь и грузишь…

– Клим, ты идёшь?! – послышался из полуоткрытой двери голос Михаила.

– Иду! – крикнул Клим и, встав с кровати, нервно заходил по комнате.

– Оставь мне номер своего мобильного телефона, – неожиданно сказал он и остановился.

– Зачем? – упёрлась я, давая ему понять, что не рассчитываю ещё на одну встречу. – Ты хочешь взять мой телефон, чтобы пообещать позвонить, а затем благополучно про это забыть и выкинуть бумажку с номером в первую попавшуюся мусорную корзину?

– Марина, а тебя что, так часто мужики обманывали?

– Они меня не обманывали, потому что я им повода не давала.

– Странная ты.

Клим подошёл к тумбочке, взял лежащий на ней блокнот с ручкой и написал номер своего телефона.

– Вот мой мобильный. Звони, если что. Мало ли, какие для этого могут быть причины. И одна из них – вдруг ты просто захочешь меня увидеть. – Сказав это, он вышел из дома…

Я ещё долго сидела, закутавшись в простыню, и думала о страшном событии, произошедшем сегодня ночью. Перед глазами возник друг Клима с перерезанным горлом, и от этого становилось по-настоящему страшно…