Ни горя, ни забвенья... (No habra mas penas ni olvido) - [7]

— Где у тебя глаза, дурак? Куда тебя несет? — заорал Росси.

— Ты на кого кричишь? — спросил толстый шофер, открыв дверцу и выйдя из машины.

— На тебя, конечно! — заорал Росси и со всей силой двинул толстяка правой в широченную грудь. Тот, отступив на шаг, проворно выхватил резиновую дубинку и бросился на Росси, нанося удар за ударом по голове. Офицер зашатался, едва удерживаясь на ногах. От удара коленкой в живот Росси со стоном повалился наземь, так и не успев закрыть рта.

Из «пежо» выскочили еще пятеро. Из «фалькона» — вторая машина — вышли шестеро вооруженных карабинами людей в штатском. Они достали из багажника гранатомет и гранаты со слезоточивым газом. Последним из «пежо» вылез интендант и закричал истошно:

— Где комиссар полиции?

Оставшийся в кабинете Игнасио снова подошел к окну и оглядел площадь.

— Приехал Гульельмини, привез еще агентов в штатском.

— Они нам помогут, — предположил Гарсиа.

— Не с нами они, а с ними, — уточнил Игнасио. — Прикройте окна картоном, я подготовлю депешу интенданту. Пиши, Матео.

Чиновник подошел к пишущей машинке и, открыв ящик столика, достал чистые листы бумаги.

— Пиши: «Сеньор интендант! Возлагаю на вас ответственность за то, что происходит в Колония-Веле. Предатели убили садовника Мойяно. Если они хотят войны, мы не отступим. Перон или смерть!»

— А кто отнесет депешу? — дрожащим голосом спросил Матео.

— Комини. Пошли его.

Матео взял ключ у капрала Гарсиа и, подойдя к туалету, остановился, удивленный странной тишиной за дверью. Даже после того, как щелкнул замок, из-за нее не донеслось ни единого звука. Выждав с минуту, Матео заглянул внутрь и отпрянул.

— Извините… — пробормотал он и, обернувшись к Игнасио, произнес покраснев: — Сейчас выйдет.

Действительно, через минуту-Две Комини, застегивая на ходу брюки, вышел из уборной.

Гарсиа передал распоряжение:

— Ты освобожден. Понесешь телеграмму интенданту. Да не забудь белый платок поднять, когда будешь выходить.

— А который из них интендант?

— Высокий старик в синем костюме, — показал Гарсиа в окно.

Взяв у Матео депешу, Комини неторопливо отворил дверь, помахал платком и вышел на площадь. Десятки карабинов и винтовок нацелились на него.

— У меня послание к интенданту! — закричал он, поднимая руки.

Гульельмини, прочитав бумагу, проговорил:

— Есть убитый! Что вы натворили, Льянос!

— Они первые начали стрелять. А у меня много раненых.

Интендант достал записную книжку и авторучку и, облокотившись на капот машины, начал писать: «Сеньор алькальд! Вы обвиняетесь в подрывной деятельности и поддержке чуждых элементов. Пришлите заявление об отставке, мы передадим его в партийный трибунал. Перон или смерть!»

Записку он вручил Комини. Тот, перейдя улицу, постучался в дверь муниципалитета. Открыл капрал Гарсиа. Комини, не входя в здание, отдал записку.

Прочитав ее, Игнасио выругался:

— Сукин сын! Отсюда он вытащит только наши трупы… Пиши, Матео.

Чиновник сел за машинку.

— Пиши: «Отправляйтесь к шлюхе, которая вас на свет родила! Перон или смерть!» Передай это Комини и запри дверь на засов.

Записку интендант получил у входа в здание Всеобщей конфедерации труда, где он стоял вместе с Суприно, Льяносом, Гусманом и Рейнальдо.

— Что пишет? — поинтересовался Гусман.

— Кроет меня.

— Полагаю, что вам следует назначить нового алькальда, — сказал Суприно,

— Пока не могу. Вы плохо сработали. Если бы Льянос упрятал Фуэнтеса в тюрьму, ты автоматически стал бы исполняющим его обязанности, А теперь все сложнее. Газеты из-за убитого шум поднимут.

— Что же будем делать?

— Пошлю кого-нибудь из моей команды, пусть подбросит в дом Фуэнтеса оружие и пропагандистские брошюрки «Монтонерос».[9] А ты, Лъянос, объяви по радио, что Фуэнтес снабжал партизан оружием. То же самое сообщи и корреспондентам. Подложи бомбу у входа в ВКТ и затем арестуй двух-трех желторотых из молодежной организации. Надо серьезно дело сфабриковать, и как можно быстрее. Да, Суприно! Поручи двоим из тех, кто в штатском, продырявить пулями мою машину, пока парни занимаются Фуэнтесом и остальными.

Интендант отдал последнее распоряжение, и вся группа направилась в сторону полицейского управления. Оглушительный грохот взорвавшейся бомбы раздался, когда интендант и его сопровождающее находились в нескольких шагах от комиссариата.

— Придется выдать мне субсидию на ремонт здания, — сказал с улыбкой Рейнальдо.

— Что люди говорят про Игнасио? — спросил Гульельмини,

— И… не знаю. На утверждения, что он коммунист, не клюнут, — заявил Суприно.

— Сегодня же вечером распусти слух, какой он развратник, какие оргии устраивал в Тандиле и что жена ему рога наставляет.

— Черт побери! — вскричал комиссар полиции. — Вы только посмотрите!

На фасаде полицейского управления кто-то углем написал:

«СУПРИНО И ЛЬЯНОСА ПРИЛЮДНО ВЗДЕРНЕМ»

И вместо подписи изображен знак перонистской молодежи:

\ Р / \ / J \/ Р

— Сопляки вонючие. Сегодня они нас камнями забросали, — прошипел Льянос.

— Сукины дети считают, что это очень остроумно, — заметил Суприно, — а все потому, что чересчур нянчатся с ними.

На углу стоял «торино», в автомобиле сидели четверо, Суприно подошел к машине: