Ни дня без мысли - [28]

Говорят, красиво жить не запретишь. Но ведь жить красиво — вовсе не обязательно значит шляться по ресторанам и греть бледные телеса где-нибудь поближе к экватору. Желательно видеть красоту каждый день в собственном доме.

Мы желаем. Ради красоты идем на денежные жертвы: покупаем французские обои или турецкий ковер. Вешаем под потолком чешскую люстру. Привозим из турпоездки фарфоровую пастушку и ставим на комод. И правильно делаем. Имеем право. А иногда даже возможность.

Но вот что огорчительно: во имя новой красоты мы слишком часто выкидываем из дома то старье, которое через три-четыре десятка лет станет уже не рухлядью, а вещью в стиле ретро.

Что я имею в виду?

У обжитой квартиры, как у родного города, всегда есть возраст, и глаз его сразу с радостью улавливает. И увидев дома у приятеля керосиновую лампу, медный самовар или примус, мы восхищенно причмокиваем:

— Ишь ты! Где достал?

А он не доставал — он нашел на свалке.

Мы, к сожалению, стареем довольно быстро — не так уж долог человеческий век. Но нас окружает множество вещей, которые старятся еще быстрее нас. Ну-ка постарайтесь вспомнить вещи вашего детства, которые ушли в историю. И если вернутся оттуда, то лишь в качестве мудрых и полезных украшений наших квартир.

Я, например, учился писать ручкой с перышком, а чернила носил в замечательной посудине — чернильнице-невыливайке. Помню, редкие в ту пору иностранцы спрашивали, где можно купить «русский компьютер» — счеты: говорили, что на этом агрегате подсчитывали даже государственный бюджет.

Когда мы жили в коммуналке, под потолком у нас висел огромный оранжевый абажур, может, даже шелковый, который вручную смастерила мама. И ведь как уютно было в комнате! Еще у нас была швейная машинка «Зингер» — в каком из переездов я потерял эту замечательную вещь?

Я набиваю эти заметки на компьютере — быстро, удобно, и править одно удовольствие. Но куда девалась первая в моей жизни черная, тяжелая пишущая машинка марки «Рейнметалл», которую к какому-то из моих дней рождения выбрал в комиссионке мой друг Андрей Соколов? Ведь это тоже история, пусть только моя личная.

У кого сохранился «Индезит» сталинских, хрущевских, брежневских времен — стиральная доска? А ведь сколько лет наши женщины с помощью этой бытовой техники доказывали всему миру преимущество социализма над капитализмом! А чугунные утюги, прекрасные в своей увесистости и прочности — неужели все они ушли в металлолом вместе с котелками и ухватами?

Нынче даже депутат от какой-нибудь «патриотической» конторы знает, что старинная прялка не только самое изысканное украшение его загородного особняка, но и зримое доказательство патриотизма. А ведь эта прялка, если только не сляпана по срочному заказу специально под выборы для домашнего телеинтервью, уцелела чудом — сколько их нашло свой конец в беленых печках и скромных буржуйках в морозные российские зимы?

Я назвал эти предметы не слишком далекой старины мудрыми и полезными. Почему?

Вот почему.

Нас когда-то в школе учили (а наших детишек и нынче учат) что прошлое страны — это войны, сухопутные и морские сражения, царские указы, боярские заговоры, крестьянские восстания и победные революции. Отчасти верно. Но ведь помимо торжественной государственной истории была еще иная, не менее значимая: история наших семей, частная жизнь прабабушек и прадедушек, их ежедневная борьба за существование, их бытовая смекалка, позволявшая выжить и под татарами, и под царями, и под большевиками.

До нас уже дошло, что купеческие особнячки надо не сносить, а реставрировать. До нас еще не дошло, что крестьянские избы, сараюшки и баньки по-черному — тоже памятники старины, без которых эта самая старина будет иметь не честное человеческое лицо, а спесивую начальственную морду с дворцами, гербами и парадными залами. До нас тем более не дошло, что и в наших современных, вполне комфортабельных городских жилищах стоит хранить вещественную память о наших папах, мамах, дедушках, бабушках и более дальних предках, которые вопреки всем властям, и отечественным, и чужеземным сберегли и передали нам тоненькую свечечку жизни.

Уж очень грустно представлять себе, как через пару десятилетий наш внук, доросший до «Мастера и Маргариты» спросит нашего сына:

— Пап, вот тут кот Бегемот говорит, что сидит, никого не трогает, примус починяет. А что это — примус?

Сын же, чтобы не уронить авторитет в глазах отпрыска, наморщит молодой лоб и скажет:

— Примус? А-а, это, по-моему, была такая рок-группа.

На что отпрыск тоже соберет в складочки вовсе уж безгрешный лобик и задаст еще один недоуменный вопрос:

— А зачем рок-группу починять?

ПЕЧАЛЬНЫЙ ЧУДОТВОРЕЦ

Гигантской машине телевидения постоянно требуется горючий материал. Множество каналов, куча программ, круглосуточный эфир. В топку летит все, что попадется под руку: войны и теракты, благодеяния и аферы, религия и секс. Особенно дорого ценятся сенсации — они дают рейтинг, а, значит, и деньги. Одному серийному убийце ТВ уделит куда больше внимания, чем десяти великим поэтам.

Нет новых сенсаций — сгодятся и старые.

Недавно телевидение вспомнило о Кашпировском, заставив и нас не без труда вспомнить об этом неординарном человеке, имя которого пятнадцать лет назад знала буквально вся страна. Былую знаменитость откопали на окраине Нью-Йорка, где он ныне существует достаточно скромно. Частное лицо. Не эмигрант, слава Богу, но и не турист, чья любознательность с лихвой исчерпывается за три недели. Скорее, долговременный житель — вроде таджикского гастарбайтера в Москве, где ему вовсе не сахарно, но дома, среди прочих безработных, еще хуже.