Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко. Сказки славян - [14]

Сидит Иван в темнице. А молодой царь тем временем жениться задумал.

У царя Ивана любимая сестра была, на один год младше, на десять лет мудрее. Вот царь Иван и говорит ей:

— Так и так, Марьюшка, слыхал я, что за морем, на круглом острове девица-красавица Марфа-царевна живёт. Приходили к нам под парусами гости, заморские купцы, красу её расписывали. Поеду её сватать.

— Ох, братец Иванушка, — отвечает сестра. — Дорог журавль в небе, да ведь лучше синица в руки. Не ездил бы ты за море! Мало ли у нас девушек пригожих?!

А он своё:

— Нет, поеду.

Ну, так возьми с собой слугу твоего верного, Ивана — крестьянского сына. Ежели в чужой стороне беда-нужда приключится, он тебе подмогой будет.

— Возьму, коли сон свой откроет. Мне не сказал — может, тебе расскажет.

С чем пошла царская сестра в темницу к Ивану — крестьянскому сыну, с тем и вернулась. Говорит брату:

— Не сказывает, пока его сон не сбудется.

— Ну, так пускай сам на себя пеняет! — отвечает царь. — Я и без него обойдусь.

Собрался в путь-дорогу и пошёл на пристань. Под царским-де присмотром и корабль оснастят получше, и припасу возьмут, сколько надобно.

Проводила его до ворот сестрица Марьюшка и пораздумала: «Ой, лихо! В далёком пути, как на долгом веку, чего не случится. Ум хорошо, а два лучше. Будь что будет, ослушаюсь брата, сделаю по-своему!»

И выпустила узника-потюремщичка Ивана — крестьянского сьна.

— Догоняй тёзку, Иван. В удаче с ним будь и в беде не оставляй. Только смотри, спервоначалу на глаза ему не попадайся. Зол он на тебя.

— Что ж, — отвечает Иван. — Я на него сердца не держу, я ему верно служить обещался. Крестьянское слово — не царское, что сказал, то и выполню.

Пустился Иван к пристани. Да не наезженной дорогой через город, а потаёнными звериными тропами, прямиком через лес. Бежит, поспешает.

Вдруг слышит голоса. Сердитые голоса, громкие, будто кто-то ссорится. Остановился, прислушивается. А рядом на суку ворона сидит и тоже слушает. Он ворону за хвост и под кафтан, чтобы каркнуть не вздумала. Сам тихонько подкрадывается.

Всё ближе, ближе голоса. Видит Иван — на маленькой полянке два мужика так спорят, что уж и до драки дело доходит. А рядом узелок лежит.

Иван их спрашивает:

— Чего, добрые люди, поделить не можете?

— Да вот, — говорят, — достались нам шапка-невидимка, сапоги-скороходы да скатёрка-хлебосолка. И не знаем мы, как три заветные вещи на двоих поделить.

— Так я вас рассужу, — сказал Иван. — Брошу камень, а вы за ним бегите. Кто первый его назад принесёт, тот первый и выберет, что захочет. А уж второй, не обессудь, возьмёт, что останется.

Согласились мужики.

Иван выхватил ворону из-за пазухи и швырнул её подальше в чащу. Полетела ворона, мужики за ней.

Ну, а Иван, не будь дураком, сунул ноги в сапоги-скороходы, шапку-невидимку — на голову, скатёрку-хлебосолку — за пояс, шагнул да семь вёрст разом и отмахал, на пристани очутился.

А царский корабль как раз в ту пору от пристани отчалил. Только теперь Ивану что! Сделал полшага, через семь волн перешагнул, на палубу ступил. Никто его и не увидел.

Корабль плывёт, на волнах качается. День прошёл, ночь пришла, ночь прошла, опять день наступил.

Истомился царь Иван, ходит по палубе, сам с собой разговаривает:

— Эх, кабы меч для богатырских плеч, кабы лук для сильных рук, кабы красна девица, чтобы на ней жениться.

А Иван — крестьянский сын в шапке-невидимке рядом с ним похаживает. Послушал, послушал, не удержался и сказал:

— Ох, смотри, принесут меч, да не хватит плеч, будет лук, да стрелять не с рук, будет и девица, да не просто на ней жениться.

Царь Иван оглянулся — нет никого. Ну, думает, прислышалось.

Проплыли ещё сколько-то времени и к острову причалили.

Только сошли на пристань, Иван — крестьянский сын шапку-невидимку снял, царю Ивану поклон отвесил. Царь Иван обрадовался.

— Вот теперь знаю, чей голос со мной на корабле говорил.

И на радостях забыл спросить, кто его из темницы выпустил, как Иван — крестьянский сын на корабль попал.

Да тут и не до беседы было: видят — идут к ним трос молодцов, кряхтят-сгибаются, втроём еле-еле меч-кладенец несут.

— Вот, — говорят, — Марфа-царевна велела тебе этот меч поднять да над головой покрутить. Коль поднимешь меч, о сватовстве пойдёт речь, не поднимешь меч — голова с плеч.

Оробел царь: где же тот меч поднять, когда трое молодцов еле тащат.

А Иван — крестьянский сын подскочил, выхватил у молодцов меч из рук, покрутил над головой, потом об колено, ровно прутик, надвое переломил и обломки в стороны бросил.

— Эх, это, — говорит, — нашему царю не задача, а забава.

Тут ещё трое подходят. Два молодца богатырский лук тащат, третий стрелу волочит. Остановились перед царём Иваном, с поклоном сказали:

— Марфа-царевна так велела: коли пустишь из лука стрелу, будешь гостем у неё в дому, а коль не сладишь с тетивой, голова с плеч долой.

Царь Иван в лице переменился: где же с этаким луком управиться?!

А Иван — крестьянский сын тряхнул кудрями, ухватился за лук, наложил стрелу и пустил её прямо в небо. Улетела стрела к облакам, а вернулась ли на землю, кто знает!.

— Что это вы нашему царю, — смеётся Иван, — детские игрушки показываете?! Лучше не мешкайте, проводите его с почётом к Марфе-царевне.