НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 27 - [60]

Он не допустил никакой ошибки. Все сделал совершенно правильно. От неге ничего не зависело. Оставалось только ждать спасателей.

Ошибка была совершена позже, когда он собрал флаер и, оставив место посадки модуля, полетел на север, туда, где заметил огни, показавшиеся ему следами Разума. Что это было? Солнечные блики на зеркальных крышах города, сохранившихся каким-то чудом? Отсвет артиллерийских залпов или языки огнеметных установок? Разве мог он знать тогда!

Планета тут же заставила заплатить за легкомыслие. Мощный грозовой разряд поразил машину над лесом. Его парализовало на секунду — от неожиданности и инстинктивного страха: флаер был надежно защищен от подобных и многих других случайностей, — только на секунду, но ее оказалось достаточно. Флаер рыскнул вниз, а потом последовал сильный удар о вершину огромного дерева, еще удары и рывки, когда машина валилась вниз, подминая соседние хилые вершины, и острая боль в руке…

Алик вздрогнул и проснулся. Рука и в самом деле слегка побаливала. Перелом срастался хорошо, хотя боли иногда беспокоили.

В убежище стоял ночной полумрак. Слабо колебалось пламя дежурного светильника, пахло людскими телами и порохом.

Порохом здесь пахло везде и всегда…

После утреннего огневого налета Алик опять задремал и не заметил, как обитатели убежища ушли в город. Его окончательно разбудил пронзительный скрип двери и грохот подбитых железом сапог по каменным ступеням. Вернулся Фог.

Фог ввалился в убежище с полным мешком банок. Дышал хрипло и тяжело, бросил в угол мешок, автомат и уселся рядом на матрасе, опершись о серую, с разводами сырости стену. Всегда он напоминал Алику взведенную пружину. Даже сейчас, в позе отдыха. Не очень высокий, плотный, но гибкий на изумление. Черты лица аккуратно вылеплены, а взгляд серых глаз такой стремительный, быстрый, что не всегда поймаешь их цвет.

— Веда, помоги-ка, — сказал Фог, неуклюже шевельнув плечом, и Алик понял, что на этот раз не все прошло гладко.

С готовностью подбежала Веда, принялась разматывать заскорузлую тряпку на руке Фога. Тот сидел спокойно, терпел и дернулся только раз, когда присохший конец повязки оторвался от раны.

— Ничего, ничего, — успокаивающе бормотала Веда с выражением хлопотливой заботы на маленьком, сморщенном личике. Осторожно отерла сукровицу, потрясла над раной банкой с присыпкой и ловко перебинтовала руку наново. — И где тебя угораздило?

Она не спрашивала, просто приговаривала, не женское это дело, Фог все равно не станет отвечать. Да если и ответит, что с того? Места этого Веда все равно не знает, никогда там не была и не будет. Доставать пищу — забота мужчин.

Опираясь на палку, прихромал Увиц, раскрыл шелестящую, потертую на сгибах карту, вытащил аккуратно очиненный карандаш.

— Фог, ты что, новую точку обнаружил?

— Она меня обнаружила, — мрачно сказал Фор.

— Давай-ка мы ее на карте нарисуем, пока не забыл.

Фог криво усмехнулся, покосился на раненое плечо:

— Теперь не скоро забуду. И как я ее проворонил, не пойму!

Вытянув негнущуюся левую ногу, Увиц устроился рядом с ним:

— Ну рассказывай, где точка.

— У портовых складов, — показал Фог. — Так резво палит, словно только вчера установили.

— У портовых складов? — Увиц разыскал нужный участок карты. — А где, до газгольдеров или уже после?

— После, после, — сказал Фог, — с той стороны я все точки как свои пять пальцев знаю.

Они сосредоточенно склонились над картой. Веда сразу отошла в другой угол, чтоб не мешать мужчинам.

Кроме Увица с Ведой да Алика обычно в этот час в убежище никого не было. Мужчины промышляли в городе, женщины с детьми уходили к реке — узкому мутноватому потоку, зажатому в каменных боках набережных. Тут вылавливали мелкими сетками всякую речную мелюзгу — тощих, почти прозрачных рыбешек и рачков-октоподов. В это время года от жары уровень воды в речушке сильно падал, рыбу и рачков с известными допущениями можно было употреблять в пищу, не опасаясь отравиться какой-нибудь химической дрянью, смываемой с территории разрушенных заводов дождевой влагой.

Увиц наконец закончил разбираться с Фогом и поплелся наверх, на свое привычное место у окна третьего этажа с хорошим обзором до самой площади реформатора Лотта. Веда принялась разбирать мешок Фога.

— Ого! Солонина в банках! — восхищенно сказала Веда. — Ну и молодец ты, Фог.

Солонины в банках в убежище было полно. Просто Веда всегда старалась сказать или сделать что-нибудь приятное для окружающих. Она добрая, Веда, за это к ней хорошо относились все обитатели убежища, хотя из-за врожденного уродства и слабости от нее было мало толку. Алик тоже очень скоро привык к постоянному мельканию ее скрюченной, сухой фигурки, участливым звукам голоса и ласковым, осторожным касаниям маленьких рук. В первые дни Веда буквально не отходила от матраса Алика, меняя ему повязки и тряпки с примочками. Если бы не она, Алик так скоро не поднялся бы.

Снаружи донеслась далекая пулеметная очередь, потом еще и еще.

— Пустое, — хмыкнул Фог, не раскрывая смеженных век, — это пулеметное гнездо у вокзала, я его по голосу узнаю. Уже все гнилое насквозь, палит в белый свет без причины каждое утро. Алик, расскажи что-нибудь. Ну про то, как там за городом.