НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 25 - [3]

— Куда это ты ни свет ни заря? — спрашивает она.

Он не отвечает. Попался.

— Куда ты собрался, я тебя спрашиваю?

— На кудыкину гору… Скоро приду. Дело есть. Спи иди.

— Что значит скоро?

— Сказал — приду, значит — приду. Иди спи.

— Не ври. Я знаю, куда ты идешь. И не думай даже. Не пущу.

— Уймись! И не ори…

— Не пущу! Я как чувствовала: опять он за старое! В тюрьму захотелось?

— Да уж лучше тюрьма, чем это… чем такая жизнь. Хватит с меня.

— Никуда ты не пойдешь.

Он резко выпрямляется. Она кричит:

— Ну ударь, ударь — это ты можешь! Чего же ты? Тряпка ты, тряпка! Где твое слово? Ты посмотри, в кого ты превратился!

— Уймись, говорю! Ребенка разбудишь…

— И разбужу! Пусть посмотрит на папочку! Эх ты! Ну где же твое слово? Слово твое где? Как вор, на цыпочках…

— Так я и есть вор! Чего ты вдруг? Америку открыла? Только я не у людей беру… Я сказал уймись!

— Нет уж, теперь я не уймусь. Пять лет в Зону ходил — я молчала. Только каждую минуту ждала, что тебя пристукнет. В тюрьме сидел — я молчала. Ты от меня хоть одно слово слышал, а? Два года от тебя в доме ни гроша не видели — я молчала! Браслет, мамину память, стащил, на ипподроме просадил — думаешь, я не знаю, куда он делся?…

— Замолчишь ты или нет?

— Послушай. Ну я тебя прошу! Я тебя никогда ни о чем не просила. Ну хочешь на колени стану… Подожди, подожди, я сейчас…

Она выскакивает из ванной и тут же возвращается с конвертом в руках.

— Ну вот, здесь десятка, хочешь? Возьми, сходишь с ребятами на скачки… а может, и правда повезет…

— Ты что мне суешь? Спятила? Это же на врача отложено…

— Ничего, я еще достану. Я займу… Ты только не ходи туда…

— Уймись ты наконец! Ты можешь помолчать?! Не займешь ты ничего, никто тебе не даст больше… Ты посмотри, на что ты стала похожа! Нельзя так жить больше!

— Ты же обещал! Ты мне слово давал!

— Дурак был, вот и давал. Сама виновата! Сама же ты меня до этого довела! Чтобы я, сталкер, побирался? На твои гроши жил? Все. Лучше не мешай.

— Тебе же обещали работу! Ты мне сам говорил! Ты же на такси собирался работать.

— Тьфу ты, опять она с этим такси! Сколько раз я тебе говорил: не буду я на них работать! Никогда не работал и не буду! Пусть сами на меня работают! Отойди от двери!

— Не отойду!

— Оттого, что я перестал туда ходить, что изменилось?! Дочка выздоровела? Или денег больше стало?

— А если ты вообще не вернешься?

— Не каркай! Ворона! А не вернусь — туда и дорога! Он отпихивает ее.

— Ну и катись! — кричит она. — Чтоб ты там сгнил! Проклятый день, когда я тебя встретила! Подонок! Сам бог тебя таким ребенком проклял! И меня из-за тебя, подлеца! Вор! Вор! Вор!

Заплакала девочка. Хлопнув дверью, он выходит на площадку.

Грязноватый пролет ярко освещен лампочкой без плафона.

Пролетом ниже, на площадке в углу торчит, заметно покачиваясь, какой-то хорошо одетый человек без шляпы, в испачканном пальто. Широченный цветастый шарф, выбившись, свисает до полу. При ближайшем рассмотрении видно, что незнакомец мертвецки пьян.

ЗАБЕГАЛОВКА

Пройдя квартал по темным заслякощенным улицам под мокрым снегом, Сталкер входит в забегаловку, открытую круглые сутки. Пусто, кельнер дремлет за стойкой.

За одним из столиков сидит над чашкой кофе Ученый. При виде Сталкера он смотрит на часы, но тот машет ему рукой!

— Подожди, я кофе выпью.

Берет у стойки чашку кофе, садится напротив Ученого, пьет. Ученый глядит на него.

— Ты, в общем-то, не очень рассчитывай. Может, нам еще и вернуться придегся. Это как погода… Так что не радуйся заранее. Пошли. Фонарь не забыл?

— Не забыл, в машине.

Они выходят из кафе и садятся в машину, стоящую неподалеку. Сталкер садится за руль. Машина трогается.

ОСОБНЯК ПИСАТЕЛЯ

Все окна ярко освещены. Слышится музыка, пьяные голоса, женский смех. У ворот ограды стоят двое — Писатель и один из его гостей. Писатель в длинном черном пальто и вязаном шарфе. Гость стоит перед ним с початой бутылкой и рюмкой в руках.

— Дорогой мой! Мир по преимуществу скучен, — вещает Писатель, слегка покачиваясь и размахивая пальцем. — Непроходимо скучен, и поэтому ни телепатии, ни привидений, ни летающих тарелок… ничего этого быть не может.

— Однако же меморандум Кемпбела… — слабо возражает гость.

— Кемпбел — романтик. Papa авис ин террис, таких больше нет. Мир управляется железными законами, и это невыносимо скучно. Неужели вы никогда не замечали, что интересно бывает только тогда, когда законы нарушаются? Но, увы, они не нарушаются. Никогда. Они не умеют нарушаться. И не надейтесь ни на какие летающие тарелки — это было бы слишком интересно…

— Однако же Бермудский треугольник… Вы же не станете спорить…

— Стану. Спорить. Нет никакого Бермудского треугольника. Есть треугольник а-бэ-цэ, который равен треугольнику а прим-бэ прим-цэ прим… Вы чувствуете, какая тоскливая скука заключена в этом утверждении? Это в средние века было интересно. Были ведьмы, привидения, гномы… В каждом доме был домовой, в каждой церкви был бог… Люди были молоды, вы понимаете? А сейчас каждый четвертый — старец. Скучно, мой ангел. Ой как скучно!

— Но вы же не будете спорить, что Зона… порождение сверхцивилизации, которая…

— Да Зона не имеет никакого отношения к сверхцивилизации. Просто проявился еще один какой-то паршивый скучный закон, которого мы до этого не знали… А хотя бы и сверхцивилизация… Тоже, наверное, скука… Тоже какие-нибудь законы, треугольники, и никаких тебе домовых и никакого бога…