НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 21 - [49]

Все в порядке. Да и не может быть иначе. Вернее, не было ни разу за все его дежурство. Если бы не могло быть, его бы не было здесь. В этом полностью автоматизированном комплексе человек был лишь страховочной лонжей, дублером на всякий случай. И ожидание этого неизвестного случая, к которому надо быть готовым в любой момент, было тягостнее всего.

Спир пересек диспетчерскую и сел в кресло перед блоком связи. Подумал, потом набрал вызов. Экран остался темным, но из лектора раздался голос:

— Кто это? Ада, ты?

— Нет, это я, — сказал Спир, — посему можешь предстать и неодетым.

Тотчас же экран распахнулся в диспетчерскую, копию той которой находился Спир. Только сидел в ней совсем другой человек: огромный, мохнатый и голый, если не считать плетеных сандалий и узенькой набедренной повязки.

— Здравствуй, Спиридоша, — проворковал он, — надеюсь, я тебя не шокирую?

— Безумно, Джорди, — отозвался Спир, — когда-нибудь я подключу к разговору Аду, чтобы она увидела тебя во всей красе и узнала, на что идет. И я сделаю это наверняка, если ты еще хоть раз назовешь меня Спиридошей.

Спир не любил, когда его так называли. Но вот уже скоро год как все его разговоры с Джорданом начинались с этих фраз — везде и всегда создаются свои, пусть микро, но традиции.

— Исправно ли трудятся твои рабы, о надсмотрщик? — На досуге, которого здесь было хоть отбавляй, Джорди изучал древнейшую историю.

— Исправно. И хотел бы я знать, как еще они могут работать? В этом и есть отличие роботов от рабов.

— Философ, — проворчал Джорди, — диалектик… Слушай, диалектик, а как тебе понравится такое рассуждение: развитие происходит по спирали; любое явление повторяется в новом качестве; так первобытное рабовладение на следующем витке обернулось научным робовладением. Каково, а?

— Бред собачий, — коротко сказал Спир. — Вот и вся твоя диалектика.

— Бред? Да еще собачий? Отменно! Возьму на вооружение. И все-таки, согласись, с точки зрения формальной логики такое построение безупречно!

— Вот и построй его перед Адой, — сказал Спир, чувствуя, как в нем начинает подниматься смутное раздражение. — А я пошел спать.

— Приятных сновидений, робовладелец! — крикнул ему Джорди, стаивая с экрана.

По дороге в спальню Спир заглянул в ангар. Здесь а ожидании своего часа дремали роботы: монтажники, наладчики, электропробойные проходчики и множество других — целая армия, главнокомандующим которой здесь, на Шейле, был он; армия, ждущая его приказа о мобилизации. Людей же на планете было всего пятеро на пяти рудниках, разделенных десятками тысяч километров: Джорди, Ада Ставская, Сид Сойер, Иштван Кайош и Спир. Пятеро робовладельцев, на каждого из которых приходилось больше тысячи роботов. Вот здесь ты и наврал, Джорди, — подумал Спир, — они работают не на нас, так же как и мы трудимся здесь не для себя, а на все Человечество. Человечество, приславшее нас сюда.

Перед тем как лечь спать, Спир подошел к шкафу, в котором хранились кассеты с гипнограммами, и остановился, перебирая маленькие черные цилиндрики. “Оператор рудника на Шейле”. Ну нет, этого с него хватит и так. И вообще, кто это придумал называть женскими именами все самое пакостное: сперва тайфуны, потом планеты вроде этой, где можно выйти на поверхность максимум на пять минут, да и то в скафандре высшей защиты. Интересно, каков же был характер у той Шейлы, именем которой назвали этот мир, подумал он. Должно быть, соответственный… Ну да ничего, до смены осталось уже меньше месяца. А тем за ними придет “Канова” — и конец всему этому ожиданию, этому одиночеству… До чего же это здорово — затеряться среди людей! Муравей или пчела гибнут, если их отделить от сообщества, они нуждаются в биополе коллектива. Может быть, человек тоже? Только у человека в этом больше психологического, чем физиологического.

“Праздник Падающих Листьев в Пушкине, Земля”. Это подойдет. Спир вставил кассету в гипнофор, разделся и лег. Едва он уснул, над ним раскинулись кроны многовековых деревьев парка. И всюду: в аллеях, на прудах, в воздухе — везде были люди, головокружительно-пестрый, хаотический рой людей. Улыбаясь, Спир шел по аллее. Он был счастлив.

2.

Ласло Колондз медленно пробивался к выходу из парка. Он мысленно репетировал все, что скажет завтра Евгению, затащившему его сюда, а потом бросившему на произвол судьбы. Правда, сперва это было даже неплохо, забыв обо всех делах, окунуться а пестрый, неистовый гомон праздника. Для начала они забрались на башню-руину и, нацепив крылья, долго планировали над парком, залитым феерическим светом цветных “сириусов”. Потом блуждали по лабиринту аллей, то и дело сталкиваясь с кем-то, разражаясь беспричинным смехом, Ласло даже усомнился было в беспочвенности всех этих рассуждений о биополе, — настолько заразительным было общее веселье, сам дух праздника.

Потом начались танцы. Евгений удрал с какой-то девицей, и Ласло долго смотрел, как они кружились и выделывали замысловатые па метрах в тридцати над землей. Некоторое время он еще поджидал Евгения, но потом его унесло течением толпы, и теперь он медленно, но верно пробирался к выходу.