Незваный гость. Поединок - [69]

— А ваших групп там нет? — вырвалось у меня.

— Не обижайте меня, молодой человек. Моя община зарегистрирована, а Шомрина...

Он не договорил и будто провалился сквозь землю.

Я повернул от парка к гостинице, уже не слыша музыки, не видя огней. Сосновка, Яковлевка, Пустышь...

Я чувствовал, что одному справиться будет трудно. В самом Белогорске дел хоть отбавляй, а тут еще три села. Приближался день выписки из больницы Симы Вороновой. Нужно было допрашивать Шомрина. Словом, я, как никогда, нуждался в совете, в помощи.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО «БЕЛОГО ГОЛУБЯ»

Немецкий агент

Изо дня в день я ждал возвращения Леонова. И вот он приехал. Увидев его в дверях кабинета, я не мог сдержать радости:

— Наконец-то! Как вы нужны...

Я бросился бы ему на шею, если бы он не нес впереди себя чемодан и объемистый фельдъегерский портфель.

— Ну, как у вас с делом? — спросил он, садясь к столу и закуривая папиросу.

Леонов слушал меня внимательно. Усталое, небритое лицо его было сосредоточенным.

— Антиобщественная деятельность Шомрина задокументирована вами как будто неплохо, — заметил он, когда я перечислил допрошенных свидетелей и вкратце передал их показания, — но по жертвоприношению сделано еще мало. А ведь это главное... Ладно, мы еще обменяемся по этому поводу мнениями. Сейчас я пойду в парикмахерскую, искупаюсь. А вы тем временем познакомьтесь с теми материалами на Шомрина, которые я привез. Вот они.

Леонов открыл портфель и вынул из него две папки.

— Шомрин, оказывается, разыскивался. Читайте!..

Едва Леонов захлопнул за собой дверь, как я начал знакомиться с привезенными им документами. Здесь были запросы, протоколы допросов, объяснения очевидцев, письма, выписки из дневников. Передо мною развернулась цепь событий, о которых я расскажу так, как они мне представились. Воображение перенесло меня на много лет назад, к тяжелым дням борьбы против немецких захватчиков.

...За окном синяя ночь. Уже в третий раз над селом взвивается осветительная ракета. Ее мертвенный свет серебрит морозное окно, заливает на несколько секунд комнату.

— Все! — произносит вполголоса Лесной, отстраняясь от приемника и снимая наушники. — Все...

Щелкает выключатель, гаснет глазок индикатора. Тихо.

— Связь будем держать на этих волнах, Елена Павловна. И теперь по второму расписанию... Хорошо?

Он спросил тоном, будто договаривался с ней о свидании. Котина улыбнулась.

— Хорошо.

Они быстро убрали и спрятали в подпол рацию, поставили на свое место сундук — над лазом — и сели. Елена Павловна — в угол дивана, Лесной — на стул против нее. Оба знали: еще несколько минут, и они снова расстанутся на неделю, на две, может быть, насовсем.

— Расскажите, как вы там? — шепотом попросила Елена Павловна. — Если можно...

— Трудно нам. Очень трудно. Один из наших отрядов немцы разбили. Нашелся предатель, выдал. Теперь мы настороже...

Простуженный голос Лесного звучал глухо. Она вслушивалась в его слова, видела горячий блеск глаз и старалась сдерживать охватывающее волнение.

— Но самое трудное прожито. Сейчас отряд значительно пополнился, есть у нас и оружие. Мы установили связь с партизанами соседних районов. Появился координирующий центр — оперативная группа. Во главе ее стоит брянский чекист. Во многих районах уже восстанавливается Советская власть, колхозы. Скоро в партизанском крае не останется ни одного немца.

Она готова была слушать Лесного сколько угодно, могла задавать ему вопросы без конца. Но уже вот-вот должна прийти с моления сторожиха школы бабка Авдотья. Она жила в крохотной комнатушке рядом. Это была безвредная женщина, пристрастившаяся к молениям у сектантов. Она не пропускала ни одного собрания и слепо верила в пришествие на землю Христа, о чем всегда говорил проповедник.

Загремела дверная щеколда. Лесной вскочил. Надо было спрятаться.

— Это сторожиха, — старалась успокоить его Котина, видя, как он высвобождает гранату.

Они действовали быстро и четко. Не прошло и минуты, как Лесной опустился в тайник. Елена Павловна закрыла лаз доской, придвинула на место сундук и побежала открыть дверь.

За дверьми оказалась не одна сторожиха. Вместе с нею перешагнул порог проповедник, брат Илларион, как она называла его, рассказывая Котиной о молениях.

— Я пришел навестить вас, Елена Павловна, — проговорил он вкрадчиво. — Здравствуйте.

У Котиной оборвалось сердце. Ей ничего не оставалось делать, как пригласить проповедника в комнату. В то же время она почувствовала, что ненависть к этому человеку вновь поднялась у нее. С чего это он зачастил? Что ему надо? О, если бы это было не при немцах! Она показала бы ему от ворот поворот!

Бабка Авдотья прошла в свою комнатушку, а проповедник, уверенно и твердо двигаясь по темному коридору, направился в комнату. Елена Павловна зажгла каганец.

Вдруг мертвенный свет снова полыхнул в окно. Елена Павловна вздрогнула.

— Не беспокойтесь, это попугивают партизан, — успокоил Илларион.

— Господи! — вырвалось у нее непроизвольно. — И как вы не боитесь!

Проповедник усмехнулся.

— Мне ничего не страшно, Елена Павловна! Я почитаю бога, молюсь. Веруйте, молитесь, чаще прибегайте к господу и вы. Он откроет и укажет, что надо делать... Жизнь сразу пойдет другая.