Незваный гость - [2]

В течение часа он наблюдал за хижиной, лежа на склоне холма.

Дважды во двор выходила женщина. Она была невысока, одета в серое застиранное платье. Возраст трудно было определить из-за сплошной пелены дождя.

Потом вышел с охапкой дров мальчик лет десяти-двенадцати и сразу же вернулся в дом.

Беглец отошел от дома подальше, обогнул его, спустился с холма в другом месте и стал осматривать хижину сзади. Затем осторожно приблизился. Его поступь была тяжелой, ноги почти не сгибались; однако, надо заметить, покрытый трехдневной щетиной и слоем грязной глины тяжелый подбородок отнюдь не говорил о слабости его обладателя.

Прежде чем войти в хижину, он обследовал надворные постройки. Это были жалкие сараи, едва скрывавшие от непогоды убогую кобылку и нехитрый крестьянский скарб. Нигде не было видно ничьих следов, кроме тех, которые оставили женщина или мальчик.

Беглец пересек двор и подошел к домику. С его левой руки на мокрую землю с размеренностью часового механизма падали капли крови. Он заглянул в окно и сквозь измазанное грязыо стекло увидел женщину и мальчика, которые сидели на кровати лицом к двери.

Мальчик побледнел, когда беглец резко распахнул дверь и вошел. Худое блеклое лицо женщины не выразило даже удивления. Оно лишь показало, что приход чужака не остался незамеченным. Какое-то время пришедший не двигался с места. Невысокий, отяжелевший, с массивными приподнятыми плечами, стоял он в дверях, словно гротескная глиняная статуя.

Одежду и волосы трудно было разглядеть под слоем глины. Виднелась лишь часть лица. Но револьвер полицейского, который он держал в руке, был сухим и чистым.

Его взгляд обвел комнату: две кровати у свежеотесанных боковых стен, простой четырёхугольный стол, тут и там поваленные стулья, обшарпанный шкаф, потертый чемодан, несколько крючков, на которых висели мужские и женские траурные одежды; куча обуви в углу и, наконец, открытая дверь, ведущая за перегородку, в кухню.

Он подошел к кухонной двери. Женщина следила за ним взглядом. За перегородкой было пусто.

— Где твой муж? — обернулся он к женщине.

— Оставил меня.

— Когда он вернется?

— Он не вернется. — Спокойный, без всякого выражения голос женщины, казалось, смутил беглеца.

— Что это значит? — спросил он.

— Это значит, что он сыт крестьянской работой по горло.

Беглец задумчиво сжал губы. Затем направился в угол, заваленный обувью, где были и две пары мужских сапог, поношенных, но сухих, не замазанных глиной. Он сел на пол, переобулся, затем снова поднялся, сунул револьвер в кобуру и с трудом стянул с себя намокший плащ.

— Дай мне поесть.

Женщина безмолвно встала и направилась в кухню. Беглец знаком велел мальчику тоже пройти в кухню и стоял в дверях, пока женщина готовила кофе, нарезала ветчину и яблочный пирог. Затем все трое вернулись в комнату. Женщина поставила еду на стол и вместе с мальчиком снова уселась на кровать.

Беглец проглотил еду не глядя.

Он старался лишь не упустить из виду дверь, окно, женщину и мальчика. Револьвер он положил на стол рядом с тарелкой. Комки глины падали с его волос, лица, рук в тарелку, но он не обращал на это внимания.

Утолив голод, он скрутил цигарку и закурил. Левая рука почти не сгибалась. Женщина, казалось, только теперь заметила кровь.

— Ты изойдешь кровью… Пусти-ка меня, — сказала она и подошла к нему. Он недовольно посмотрел на женщину; этот взгляд выражал крайнюю усталость и истощение; однако он откинулся, сидя на стуле, распахнул одежду и обнажил рану. Она принесла воду, обмыла и перевязала больное плечо. Никто не проронил ни слова, пока она вновь не уселась на кровать. Тогда он спросил:

— Был у тебя кто-нибудь в последние дни?

— Нет. Вот уже шесть или семь недель я никого не видела.

— Далеко ли до ближайшего телефона?

— Восемь миль вверх по долине. У Нобелей.

— Есть у тебя еще лошади?

— Нет. Только одна.

Он тяжело поднялся, подошел к шкафу, вытащил ящики и перерыл их. Обнаружил револьвер и взял его. В чемодане не нашлось ничего. На стене под одеждой висело старое ружье. В постели оружия не оказалось.

Он взял с одной из кроватей два одеяла, вскинул на плечо ружье и свой плащ. Идя к к двери, он шатался.

— Я посплю немного, — сказал он заплетающимся языком, — там, в хлеву, где кобыла. Но я буду иногда заходить. И я не желаю, чтобы кто-то исчез за это время из дома. Понятно?

Она кивнула и тотчас предложила:

— Если кто-нибудь придет, разбудить тебя, пока он не увидел?

В его сонных глазах мелькнуло оживление. Он вернулся в комнату, подошел совсем близко к хозяйке, лицо к лицу, и попытался заглянуть в самые ее глаза.

— На прошлой неделе я угробил одного парня из «джинго», — сказал он наконец. Его голос звучал спокойно, ровно и монотонно — чтобы они оба восприняли сказанное достаточно серьезно. — Это была честная драка. Он ударил меня в плечо, а потом я убил его. Но он из этих «джинго», а я — нет. И я не стал ждать худшего, сбежал, пока меня не вздернули. И я не хочу, чтобы меня вернули и повесили. Я также не собираюсь пробыть здесь долго, но пока я здесь…

Женщина снова кивнула. Он предостерегающе взглянул на нее и вышел.

Он привязал лошадь в углу сарая и расстелил одеяла. Затем улегся с полицейским револьвером в руке и тотчас уснул.