Незримый поединок - [6]
…После того разговора со «Зверем» ложные наслаждения и никчемный эгоизм закрутили меня каруселью. Отбыв третий срок наказания, приезжаю в один молодой город. Куда же было податься нашему брату после освобождения, да еще с тремя судимостями за спиной. Приезжаю, разумеется, без всякой специальности.
Иду к одному начальнику, ведающему стройкой. Признаться, мне искренне хотелось тогда позабыть все прошлое, начать другую жизнь. Ведь дело двигалось уже к тридцати. Годы все-таки! Думал: надо пожить, как все… Захотел стать строителем. Вот и являюсь к этому самому начальнику. С виду веселый дядя. Он был не один — с ним еще двое. Как я понял из разговора, они собирались провести где-то за городом выходной день.
— Мой «виллис» не подведет, — говорил начальник, — на пару дней хватит.
Наконец, он обратился ко мне.
— Вам что, молодой человек?
— Да ничего особенного, устроиться на работу хочу, решил жить как все.
— Что же до сих пор по-особенному жили что ли? — переспросил начальник стройки.
— Да. Я отбывал наказание, — не моргнув глазом, отвечаю.
— Вот как! Интересно. А что вам ответил кадровик?
— Говорит, что без специальности принять не может.
— Верно говорит. Без специальности дело плохое.
— Я могу работать разнорабочим.
— К сожалению, ничем помочь не могу.
— Мне надо работать, мне негде жить, — умоляюще вымолвил я.
— Понимаю, но — увы и ах! — не могу помочь.
Начальник замолчал. Присутствующие тоже молчали. Во мне заговорило старое. Почудилось, что предо мною все тот же «Зверь», который одним махом сделал из меня «вора в законе». Мне вдруг захотелось подойти к начальнику и грохнуть поленом по лысине. Я даже сделал шаг вперед, даже руку поднял, но сдержался. Резко повернувшись, толкнул двери и вышел.
Когда я завернул за угол конторы, увидел в тени тот самый «виллис», на котором должна была состояться прогулка. До сих пор не помню, как в моих руках очутился складной нож с шилом…
Теперь вы сами поймете, какое маленькое расстояние отделяло меня, трижды судимого за кражи, от нового преступления.
И это расстояние мне помогли мгновенно преодолеть. Я пошел по старой протоптанной тропинке уголовщины. Теперь мне было даже легче по ней идти. Я мстил начальнику, я мстил всем и… себе самому.
Тетрадь третья
После нескольких дней скитаний, как-то поздним вечером, я поднялся на третий этаж какого-то дома, постучал в какую-то дверь. За спиной раздался голос любопытной соседки:
— Вам кого, Насира Джамаловича? Он в ночной, будет в восемь часов утра, — и тут же захлопнула за собой дверь.
Я спокойно спустился вниз. Побродил по пустынным улицам города. Но вскоре снова вернулся к трехэтажному дому. Дошел до двери, куда час назад стучал. Поймал себя на том, что держу в руках отмычку.
Через минуту, закрыв за собой дверь, повернул выключатель, по-хозяйски осмотрел все комнаты. Зашел в ванную, сел и закурил. Передо мною на табурете лежала мягкая детская губка.
Покурил, возвращаюсь в комнату. Вижу — на столе распечатанный конверт и письмо. Из письма узнаю все о домочадцах. Как управдом по домовой книге. Жена Сона желает мужу скорейшего завершения монтажной работы, скучает, ждет его. Дети — Азад и Полад — тоже соскучились по отцу. Письмо прочитано и отложено.
Потом беру из бельевого отделения шкафа чистую майку, трусы и банное полотенце. Тут я вдруг начинаю думать, что не имею никакого права пользоваться всеми этими благами, как обычные честные люди. Моментально выключаю свет. Остальные блаженства приходят ко мне уже в темноте. Открываю душ, купаюсь, возвращаюсь в комнату. Человеческая жизнь! Хорошо! На полке в серванте стоит распечатанная бутылка коньяка и маленькая рюмка. По отпитой части коньяка видно, что хозяин не большой любитель спиртного. Здесь же в вазочке лежат две конфеты. В холодильнике нахожу масло, а в нижнем ящике серванта булочку.
Хозяйскую рюмку отодвигаю в сторону, наливаю себе почти полный стакан, выпиваю залпом и закусываю. Через минуту уже сплю в чистой постели непробудным сном…
Нет, я завидую людям, которые владеют собой в самых неожиданных обстоятельствах. Это настоящие люди! Насира Джамаловича можно смело отнести к ним.
С Насиром Джамаловичем мы сидим лицом к лицу в благоустроенном кабинете начальника милиции. Я сижу и молчу, как обвиняемый в ожидании приговора. Насир Джамалович обстоятельно рассказывает начальнику милиции о моей ночевке в его квартире, опуская правда некоторые подробности, которые касаются лично меня, моих бытовых нужд. Голос у Насира Джамаловича дрожит. Я чувствовал, что он вот-вот заплачет от боли за меня. Я знал, что вся моя преступная жизнь с беспощадной жестокостью давила сердце этого благородного человека. Но он был человек и поэтому он попросил начальника милиции прописать меня в его квартире и обещал сделать для меня все остальное, чтобы я ходил на работу и получал зарплату.
Терпеливо выслушав рассказ Насира Джамаловича о всех моих приключениях, начальник милиции бережно сдул пылинку с белых серебристых погон, запустил пальцы в густые, непослушные волосы и заговорил:
— Видите-ли, товарищ инженер, за порядки в нашем молодом городе отвечаю я. И, естественно, что поддержание порядка я не могу совместить с пропиской на местожительство рецидивиста. Плюс к этому я не могу закрыть глаза на его попытку обчистить вашу квартиру.
