Незримый поединок - [37]

— Жизнь научила, а я ей изменил, — ответил с улыбкой Евгений. — Да, ничего, еще не поздно все поправить.

Вокруг Мазурова собрались станочники. Такой умелой и чистой работы они давно не видели. Поверхность детали, которую обработал Евгений, блестела, в нее можно было смотреть, как в зеркало.

Евгений ехал вторые сутки, но ни на минуту еще не заснул. Почти все это время он стоял, будто прикованный к окну. Еще находясь в колонии, Мазуров решил не возвращаться домой, а уехать куда-нибудь, где никто не будет знать о его прошлом. Потом списаться с домом, перевезти на новое место семью. В последнее время Мазуров почти не вылазил из цеха. Он страшно уставал, но не отходил от станка до тех пор, пока его, попросту говоря, не оттаскивали силой. Почему-то сейчас, в поезде ему вспомнился разговор с Везировым в коридоре штрафного изолятора, где он отбывал наказание за драку с Бегуновым. Евгений уже тогда понимал, что предложение майора перейти в другую колонию было продиктовано исключительно заботой о нем. Так оно в действительности и было. Бегунов снова ввязался в драку и на этот раз был даже не один. Евгений недосчитался передних зубов. Решимость Евгения безбоязненно покончить с прошлым необычайно подняла его в глазах других. Те, кто еще недавно с презрением смотрел на него, как на «отказчика от работы», на лодыря, — в тяжелый момент, когда он оказался подмятым Бегуновым и лежал на полу с окровавленным ртом, все разом пришли к нему на помощь. Бегунов даже растерялся, дышать перестал, когда его схватили десять пар могучих рук.

Спустя месяц Мазуров опять встретился с Бегуновым. В сумерки тот повел его к полуподвальному складскому помещению. «Снова начинается!» — подумал тогда Евгений, но все же решительно пошел за Бегуновым. Опасность, конечно, была огромная. И вдруг совершенно неожиданно, когда они один на один оказались в каменном углублении, Бегунов разрыдался.

— Прости меня, Женя, я совсем запутался, помоги! — упавшим голосом проговорил он.

— А ты не бойся, — ответил Евгений. — Уйдешь от них, нас будет двое, потом еще прибавится.

Коля покорно молчал.

Когда Мазуров уезжал, Бегунов незаметно от других подошел к Евгению. Видимо, страх в нем еще крепко сидел. Чтобы никто не услышал, он сказал Евгению на ухо:

— Жди меня на паровозоремонтном, кончаю волынку, жить хочу!

…Раздался звонок колокола. Евгений всполошился. Родная станция, родной завод, на которые жадно, с тоской смотрел, удалялись в сторону. Мазуров быстро схватил свой чемодан и на ходу спрыгнул с подножки вагона. «Будь что будет!» — подумал он.

По дороге к дому его нагнал Димка.

— А я только вчера вернулся, — сказал он, поравнявшись с Евгением.

— Надолго? — спросил Мазуров.

— Как знать…

— Ну, тогда проваливай, нам с тобой не по пути, — и Евгений быстро зашагал по знакомой дороге.

Слабо светило солнце. Роса долго не высыхала. На опавших листьях искрились прозрачнее капельки.

Первое утро в родном городе после вторичной долгой разлуки! Его никогда не забудет Мазуров.

…Евгений долго гладил короткие мягкие волосы Раисы и робко, как в первый раз, дотрагивался до ее свежевыглаженной скользкой спецовки. В глазах Раисы светилась тихая радость.

В этом коренастом мужчине, ее муже, Евгении, она видела великана, в его взгляде она улавливала смелость и решимость, каждое слово было добрым, душевным.

— Пусти, Женя, пусти, — говорила она, все сильнее прижимаясь своим хрупким телом к широкой груди Евгения. — Мне пора, я и так опаздываю в депо.

Но она сама удерживала его, руки ее цепко лежали на плечах Евгения. Все было как в первый вечер замужества. Но в какое-то мгновение Раиса отстранилась, схватила пальто и выбежала из комнаты.

— Раечка, Раиса!..

Евгений оторопел от счастья, все путалось у него в голове, все кружилось перед глазами.

— А ты, дяденька, не идешь на работу? — раздался вдруг за спиной Евгения голос Славика.

Евгений бросился к кроватке, стиснул сына в объятиях. Но Славик не унимался:

— Я с бабулей тоже не работаю, мы дом караулим.

Евгений пропустил мимо ушей слова Славика, пощекотал его голую пятку, и тот как шарик покатился в угол кроватки.

Но о своем вопросе Славик не забыл.

— Ты тоже будешь дом караулить? — С детским упрямством спросил он Евгения.

Евгёний вздрогнул, а Славик не отводил от него счастливых глаз.

— Да что ты так смотришь на меня, сокол мой ясный! И я буду работать. А как же? Зачем же мне дом караулить?

Улыбка сошла с лица Евгения. Слово «караулить» резануло слух. Гнетущее прошлое вспыхнуло перед глазами. Но Славик отгонял его, качаясь на широких ладонях отца.

В самые юные годы Евгений был хищно затянут в преступную среду и вскоре, как розовая ветка, которую окутали колючками, стал высыхать от паразитического образа жизни.

Но умелые руки садовника, советские люди вовремя переместили увядающую ветку в плодородную почву. Корни не были повреждены. Розовый цвет снова обрел жизнь.

Евгений был счастлив, и не мог не вспомнить с благодарностью тех, кто вернул ему это счастье. В нем возродилась воля, она крепла и звала его к делу.

Всю дорогу, от дома до ворот вагоноремонтного завода, мысленно шел рядом с ним майор Везиров. Из-под густых его бровей на Мазурова испытующе и ободряюще в то же время смотрели умные, строгие глаза. Чуть подальше шагал Давид Захарович Мачаберидзе, дружески кивая Евгению. Все, все ему желали удачи…