Незримый фронт Отечества. 1917–2017 - [239]

Можно было бы принять всё это за пьяную болтовню, но слишком уж хитер был фон Ортель. Да и вырвалось у него как-то признание, что провел он в СССР два года. Кузнецов, знавший весь довоенный состав немецкого посольства в Москве, был совершенно уверен, что среди дипломатов такой сотрудник не значился. Были основания предположить, что Ортель — немецкий разведчик-нелегал с солидным опытом работы в СССР.

О готовящейся важной операции СС в Тегеране, способной изменить ход войны, было сообщено в Центр. Затем после одной из встреч с Ортелем Кузнецов передал уточнение: операцией в Тегеране будет руководить диверсант Отто Скорцени. Так в Москве узнали об операции «Длинный прыжок», в ходе которой немцы собирались во время Тегеранской конференции уничтожить лидеров трех союзных государств.

Осторожная разработка фон Ортеля принесла ценнейшие плоды. В разговорах он начал упоминать о чудо-оружии, которое должно спасти Германию. Оставалось понять, пьяная ли это болтовня, дезинформация ли доктора Геббельса, или немцы действительно близки к созданию нового, исключительно мощного и разрушительного оружия. С Ортелем продолжали работать, причем не всегда делал это обер-лейтенант Зиберт. О вербовке Ортеля речи не шло, его использовали втемную. Вскоре выяснилось, что майор не фантазировал: так, Центр получил подтверждение информации о создании баллистических ракет «Фау», поражающих цели с дальнего расстояния.

Майор СС Ортель не успел продвинуться в разработке обер-лейтенанта Зиберта. Планы привлечь его к какой-то секретной работе, отправить в Тегеран… не осуществились из-за нехватки времени.

А что же было с Ульрихом фон Ортелем дальше? Он успешно сымитировал собственную смерть — застрелился. Зачем это нужно было эсэсовцу, осталось неизвестно.

Однако Ортель действительно появился в Тегеране. Готовившаяся им и Скорцени операция «Длинный прыжок» была сорвана советской разведкой.

Место гибели известно

И вновь возвращаюсь к беседе с Теодором Кирилловичем Гладковым.

— В марте 1944-го Кузнецов был убит бандеровцами. И сколько же самых невероятных версий высказывается по поводу гибели.

— История его гибели действительно запутана. Давайте придерживаться единственно, на мой взгляд, правдивой версии… Отряду Медведева под Ровно делать было уже нечего — немцы оттуда отступали. Кузнецову дали задание выехать во Львов, уничтожить губернатора Галиции. Не получилось, тот заболел, и Кузнецов из автоматического пистолета убил вицегубернатора Отто Бауэра и высокопоставленного чиновника Гейнриха Шнайдера. А потом при невыясненных обстоятельствах проник во львовский штаб военно-воздушных сил, тремя выстрелами в упор уничтожил подполковника Петерса и ефрейтора. Что он делал в том штабе? Выяснить мы не можем, рассказать об этом Кузнецов не успел никому. Видимо, немецкий подполковник умер не сразу, ибо успел сказать, что стрелял в него офицер Зиберт.

Это последнее покушение в штабе немецких ВВС не было никем санкционировано. Лукин мне клялся и божился, что такого задания Кузнецову не давали. Может быть, разведчик решил напоследок хлопнуть дверью? Его обер-лейтенант Зиберт уже вызывал определенные подозрения. Офицера в таком звании искали, проверяли всех поголовно. И тогда доктор Цессарский из отряда Медведева повысил его в звании, вписал в офицерскую книжку «гауптман». Однажды Кузнецов, который чудом избежал ареста после проверки документов, сам, по собственной инициативе, «помогал» немцам: требовал документы у проезжавших по той же дороге, задавал вопросы, изображал из себя бдительного офицера. Но, скажу я вам, были и подозрения, что его выдала одна арестованная подпольщица.

— Кто же это?

— Нехорошо говорить. Женщины давным-давно в живых нет. А предполагалось, что Кузнецов осядет во Львове. Ничего не получилось. Отсидеться было негде. Явки, которые ему дали, уже не существовали: человек или погиб, или был арестован, а то и сбежал. Кузнецов совершил другие акты возмездия. Надо было уходить, и он вырывался из Львова, из сжимавшегося кольца, но надежные документы имел только шофер Иван Белов, а верному другу Яну Каминскому и самому Николаю Ивановичу взять их было негде.

А его уже ждут на всех выходах, повсюду повальные обыски, засады. В местечке Куровицы — заслон. Впечатление, что ловили именно его: обычным КПП командовал не лейтенант и не капитан, а майор. У немцев такого не бывало. Оставалось — только прорываться. Они рванули через шлагбаум, убили немецкого майора Кантора, уничтожили патруль. Вдогонку им влепили автоматную очередь, пробили шины. Проехали метров двести на спущенных — и в лес. Машину с простреленными колесами пришлось бросить. Это — март, а фронт под Львовом неожиданно остановился. Что там творилось? Наши войска где-то вырвались вперед, где-то остановились, шляются бандеровцы, отряды еврейской самообороны, стихийные отряды из наших окруженцев и партизан. Лес, скитания, их обложили, — ну нет выхода.

— Можно же было где-то остановиться, переждать, затаиться.

— Не мог он, уже не мог. Рвался к своим. Они наткнулись на отряд еврейской самообороны. Те жили в бараках, успели обустроиться. Но в отряде — тиф. Там же встретил двух знакомых разведчиков из медведевского отряда. И они тоже тифозные. Оставаться — рискованно: тиф валил наповал. Двум знакомым по партизанскому отряду Кузнецов сказал без утайки: постараемся выйти к линии фронта, ведь Красная армия наступает. Откуда ему было знать, что фронт неожиданно остановился.