Незримый фронт Отечества. 1917–2017 - [203]
Для сотрудников Особого отдела 14-й армии было очевидным, что столь широкий перечень задач в небольшие сроки мало выполним для одного агента, поэтому в ходе дополнительных допросов Коршунов сообщил о том, что к заброске в советский тыл планировались еще двое разведчиков — Воронов и Прудько.
Имея сведения о внешности двух других членов группы, один из которых ранее проживал в г. Мурманске (Прудько), чекисты организовали крупную розыскную операцию в местах пропуска и скопления людей. В ориентировках описывались внешние приметы разыскиваемых, указывалось, что агенты могут быть в форме военнослужащих Красной Армии и особенно отмечались детали документов, на которые следовало обратить внимание.
Итог не заставил себя ждать: уже 14 апреля 1942 года на одном из КПП города Мурманска был задержан военнослужащий Красной Армии Прудько, имевший документы старшины Денисюка, предъявивший выписанное на старом бланке командировочное предписание. У задержанного были изъяты фиктивные документы, пистолет иностранного производства, советские деньги в сумме 3320 рублей и 16 порошков усыпляющего вещества[217].
На первом же допросе в Особом отделе 14-й армии задержанный признался в том, что являлся агентом абвера. Прудько также был перебежчиком, добровольно сдавшимся в плен, родом из Николаевской области, он рос в раскулаченной семье, и до войны жил в Мурманске.
Однако, как контрразведчики ни старались, дать более подробные показания он отказался. Полученные в ходе проведенной очной ставки между Коршуновым и Прудько данные послужили основанием для дальнейших розыскных мероприятий. Прудько подтвердил сведения о подготовке трех агентов абвера для отправки в Мурманск и назвал адрес остановки своего напарника Воронова. В ходе засады, устроенной чекистами по указанному адресу, Воронов был задержан. При обыске у него были изъяты пистолет, 18 порошков с усыпляющим веществом, поддельные документы на имя Аистова, красноармейская книжка, справка о выписке из госпиталя, паспорт с мурманской пропиской.
В дальнейшем в процессе продуманной и целенаправленной работы с арестованными удалось получить более обстоятельные данные о каждом из них и их деятельности в плену и в разведшколе.
Кроме того, Прудько в доверительной беседе со следователем сообщил, что имел два особых задания, о характере которых не знали даже его напарники. Во-первых, по прибытии в Мурманск он должен был разыскать и завербовать одного своего знакомого, которого он знал как приверженца нацистских взглядов, и которого он рекомендовал абверу для привлечения к выполнению разведывательных заданий; во-вторых, явиться в советские органы государственной безопасности с повинной, признаться в своей принадлежности к агентуре немецкой военной разведки и заявить о своем «нежелании» выполнять полученное в абвере задание. Таким образом, он предполагал внедриться в агентурный аппарат НКВД и вернуться в составе разведгруппы в немецкий спецорган[218].
В ходе следствия были получены обстоятельные данные о деятельности абвергруппы-214 и ее учебного центра, кадровых сотрудниках, агентах-разведчиках и диверсантах, подготовленных к заброске в тыл Карельского фронта.
Примерно через месяц опыт проведения этой розыскной операции был распространен среди армейских чекистов не только Карельского, но и других фронтов. Он показал, что задачи оперативного розыска вражеских агентов более быстро и качественно решаются в ходе тщательно подготовленных операций, а не просто в серии розыскных мероприятий, а для успеха и быстроты операции необходимы: заблаговременно полученная за линией фронта информация и максимум данных о разыскиваемых.
Если проанализировать задачи, которые ставились перед агентами финской разведки, засылаемыми на территорию советского Севера, такие как сбор информации, проведение диверсий, расширение агентурных сетей, а также преднамеренное разоблачение перед советскими органами госбезопасности с целью возвращения в Финляндию с заданиями от советской контрразведки, можно прийти к выводу о преимущественном разведывательном характере их активности. В то же время деятельность немецких спецслужб была больше ориентирована на диверсионно-штурмовые действия в тылу Красной Армии. В целях совершения диверсий в советском тылу финнами активно использовались разведывательные подразделения финских пограничных подразделений и частей. В частности, Отдельный пограничный батальон вел ближнюю и дальнюю разведку советского тыла в сторону устья р. Лутто и Рестикента, подступов к Кировской железной дороге в районе ст. Оленья — Мончегорск. Егерский взвод дальней разведки (35–45 человек) в составе комендантской роты подразделения отвечал за захват пленных, совершение диверсий, а также сопровождение агентов и разведывательно-диверсионных групп[219].
В 1941–1944 годах немецкие разведслужбы совместно с финскими органами провели целый ряд операций на Карельском и Ленинградском фронтах, которые были направлены на уничтожение маяков на советском побережье Ладожского озера и Финского залива, а также крупной транспортной артерии — Кировской железной дороги.
