Незримые твари - [5]

Эти королевские ноги, заключенные в подобие капканов из золотистых пластинок, с золочеными ремешками и золотыми цепочками. Эти пойманные в ловушку, приподнятые на шпильках золотые ноги, утверждающие первый из трехста шагов по ступенькам из парадного холла на второй этаж. Потом принцесса делает еще шаг, и еще, пока вся не будет достаточно высоко надо мной, чтобы рискнуть оглянуться назад. И только потом она повернет всю эту вишнево-кексовую голову. Большие торпедовидные груди Брэнди Элекзендер очерчиваются силуэтом, - неописуемая красота профессионально выполненного рта в цельной композиции лица.

- Хозяйка этого дома, - произносит Брэнди. - Очень стара, употребляет гормоны, и все еще живет здесь.

Ковровый ворс под ногами так густ, что кажется, будто карабкаюсь по голой почве. Шаг за шагом, неровно, скользко и нетвердо. Я, Альфа и Брэнди, - мы так долго общались на английском как на втором языке, что забыли его как наш первый.

У меня нет родного языка.

На уровне глаз - грязные камни темной стороны люстры. По другую сторону перил серый мраморный пол коридора смотрится так, будто мы поднимаемся по ступенькам сквозь облака. Шаг за шагом. Где-то вдалеке продолжается требовательная речь Альфы: теперь о винных погребах, о псарне для собак русской борзой. Постоянная нужда Альфы во внимании со стороны агентши тускнеет как радиошоу с телефонными звонками в студию, мечущееся в открытом пространстве.

- ...Принцесса Брэнди Элекзендер, - теплые, темные слова Альфы взлетают наверх. - Она может снимать одежду и кричать как дикие лошади в даже многолюдных ресторанах...

Голос первой королевы и ореол "Лер дю Темп" объявляют:

- В следующем доме, - говорят ее губы в стиле "Незабудка" - Альфа станет немым.

- ...Ваша грудь, - рассказывает Альфа агентше. - У вас двое грудей молодой женщины...

Ни одного родного языка не осталось между нами.

Перенесемся в тот миг, когда мы наверху.

Переключимся на то, что вот теперь можно все.

После того, как женщина-риэлтер поймана в ловушку голубых глаз синьора Альфа Ромео, перенесемся в то место, где начинается собственно обман. Центральная ванная всегда обнаруживается вниз по коридору по той стороне, где лучший вид из окон. Эта ванная выложена розовой зеркальной плиткой: все стены и даже потолок. Мы с принцессой Брэнди повсюду, отражаемся в каждой поверхности. Вот мы, смотрите: вот Брэнди сидит на бортике с одного конца большой ванны, а вот я - сижу с другого.

Каждая из нас уселась на свою сторону каждой ванны во всех зеркалах. Тут просто куча Брэнди Элекзендер, не сосчитать, и все мной командуют. Все развязывают сумочки воловьей кожи, и сотни больших унизанных кольцами рук Брэнди извлекают множество новеньких копий "Настольного врачебного справочника" в красной обложке, с Библию размером.

Сотни пар ее глаз под тенями в стиле "Горячая Брусника" смотрят на меня со всех стен комнаты.

- Расклад ты знаешь, - командуют сотни ртов в стиле "Незабудка". Большие руки выдвигают ящики и открывают дверцы шкафчиков. - Помни, откуда что берешь, и ставь точно на место, - говорят рты. - Сначала разберемся с лекарствами, потом с косметикой. Охота началась.

Вынимаю первый пузырек. Это валиум, и я поднимаю пузырек, чтобы вся сотня Брэнди смогла прочесть ярлык.

- Бери, сколько сможем вынести, - говорит Брэнди. - Потом переходи к следующему.

Вытряхиваю несколько голубых пилюль в карман сумочки к другим таблеткам валиума. В следующем пузырьке обнаруживаю дарвон.

- Дорогая, эта штука - во рту как райское блаженство, - Все Брэнди наклоняются, разглядывая пузырек, который я держу. - Не страшно, если мы возьмем побольше?

Срок годности на этикетке истекает всего через месяц, а пузырек до сих пор почти полон. Думаю, мы можем забрать почти половину.

- Ну-ка, - большая кисть, унизанная кольцами, тянется ко мне со всех сторон. Десятки больших рук подносят ко мне открытые ладони. - Дай Брэнди парочку. У принцессы снова болит поясница.

Вытряхиваю десяток капсул, и сотня рук кладет тысячу транквилизаторов на красные ковры языков во всех ртах в стиле "Незабудка". Самоубийственная доза дарвона соскальзывает в темные подземелья континентов, образующих мир Брэнди Элекзендер.

Внутри следующего пузырька - маленькие фиолетовые овалы 2,5-миллиграмового премарина.

Это сокращение от "Pregnant mare urine", "моча жеребной кобылы". Это сокращение от тысяч бедных лошадок в Северной Дакоте и в центральной части Канады, обреченных стоять в тесных темных стойлах со вставленными в зад катетерами, назначение которых - собрать каждую каплю мочи; а выпускают лошадей лишь затем, чтобы они могли очередной раз трахнуться. Смешно то, что такая же картина почти в точности описывает долгое и основательное пребывание в больнице, - но это уже из моего личного опыта.

- Не надо так на меня смотреть, - объявляет Брэнди. - Принимай я эти пилюли, или не принимай - жеребят из мертвых не вернешь.

В следующем пузырьке круглые шершавые 100-миллиграмовые таблеточки алдактона.

Наша хозяйка, сдается мне, всерьез подсела на женские гормоны.

Обезболивающее и эстроген - для Брэнди они словно два единственных рациона питания, и она повторяет: